Унесенные магией

Она о чем-то глубоко задумалась. Что-то бормотала себе под нос, но так тихо, что я не разобрал ни слова. Наконец снова подняла голову.

— Скажи, а те маги… с Мерцающего острова… Ты их видел?

— Видел раз. Издалека, правда… Ходят в таких синих балахонах. — Я принялся вспоминать тот момент, когда мимо нас, отдыхающих после сражения у замка Жилло, проехали маги. — И лысые! А черепа у них татуировками покрыты.

— Точно! — обрадовалась Нарив. — В наш монастырь когда-то заезжал такой…

— Погоди! — Я почувствовал, что у меня снова вылезают глаза из орбит. — В ваш монастырь?

— В монастырь, — кивнула Нарив. — А что?

— Просто ты не похожа на монашку. — Я указал на ее стройные ножки, выглядывающие из-под рубахи гораздо больше, чем дозволялось любыми приличиями.

— А у меня есть другая одежда? — Нарив совсем не смутилась. Наоборот, кажется, мое замечание даже рассердило ее. Но женщина быстро взяла себя в руки и снова улыбнулась. — Мой монастырь был посвящен Роасу. Богу войны и защитнику обители богов. Я — воительница!

— А у нас только Дарену посвящены все храмы и монастыри, — сказал я. — Остальных богов тоже чтят, но отдельных храмов для них нет.

— Вот и тот маг так говорил, — кивнула Нарив. — Вот, вспомнила! Он, когда беседовал с настоятелем, упоминал какую-то Радонианскую империю. То-то я думала, откуда это название мне так знакомо…

— Продолжай! — оживился я. — Что еще он говорил?

— Я уже и не помню точно… — снова задумалась Нарив.

— А когда хоть это было? — настаивал я.

— Лет восемь тому. Это если…

— Если — что?

— Понимаешь… — У женщины был такой вид, словно она хотела сказать что-то не особо приятное, но никак не могла сообразить, как бы сделать это помягче. — Ты ведь говоришь, что там, наверху, руины? Так?

Я нетерпеливо кивнул.

— А когда я в последний раз видела это место, — продолжила Нарив, — здесь был огромный город…

— А когда ты в последний раз видела этот город? — насторожился я, предчувствуя, что надо готовиться к новому удару судьбы.

— Не знаю! — Нарив опустила глаза. — Наша армия штурмовала стены этого города. Я тогда командовала сотней… Что?

По-моему, я даже начал икать. Она? Эта молодая красивая женщина, пусть она трижды жрица Роаса, командовала сотней? Значит, по чину она, можно сказать, равна самому Седому?

— Ни… ничего… — Голос мгновенно охрип. — Продолжай.

— Последнее, что я помню, — Нарив постаралась не обращать внимания на выражение моего лица, — это то, как мы взяли северную стену и спустились вниз. На улицы… А потом…

Она тряхнула головой, повела плечами, вызвав стон у Молина, продолжающего исподтишка пялиться на ее ноги, и быстро закончила:

— Потом нас окружили эти мерзкие эльфы, моя сотня вся полегла, а я… я держалась. Пока силы не закончились. После этого — ничего не помню.

— Понятно. — Я почесал затылок, обдумывая ее последние слова, и вдруг замер. — Погоди! Ты хочешь сказать… Сколько же времени прошло, если последнее, что ты помнишь, — это большой населенный город, а теперь на его месте древние развалины? И ты все это время была просто золотой фигуркой…

— Какой фигуркой? — удивилась Нарив.

Я рассказал о том, как сбылась мечта Молина: он нашел груду золота. Рассказал о фигурках, выполненных из золота с величайшей точностью. О том, как Молин подарил мне фигурку, изображавшую ее — Нарив. Как фигурки стали оживать… Нарив покосилась на колодец, у которого Седой выставил-таки охрану, чтобы ни у кого больше не возникло мысли достать из него хоть что-то.

— Не помню, — сказала она. — Помню, как отрубила голову одному эльфу, а потом — темнота… Когда открыла глаза, увидела вас вокруг и то, как вы сражаетесь с тем эльфом.

— В общем, — вздохнул я, — ты могла, получается, пролежать в том колодце не один десяток, если не сотню, лет. Так?

— Так, — согласилась Нарив. — Но мы не узнаем, сколько я здесь провела, пока не выберемся отсюда и не найдем людей.

— И где мы их будем искать?

— На севере, — ответила она. — За горами.

Вскоре меня позвал Ламил, и я, оставив Нарив на попечение Молина и Баина, направился с ним к Седому. Когда я пересказал ему все то, что рассказала моя новая знакомая, он, кажется, остался доволен. По крайней мере, никаких замечаний, ругательств и прочих признаков неодобрения не последовало.

— На север так на север, — сказал капитан, когда я закончил. — Только еще надо из-под земли выбраться.

Все опасения насчет того, что из-под земли нам выбраться не удастся, оказались напрасными. Второй тоннель, выходивший из зала, оказался прямым, как стрела. Ни единого изгиба, ни одного разветвления. Единственным неудобством оказалось то, что идти пришлось по пояс в воде, а до самого тоннеля следовало доплыть с островка, на котором мы располагались. Но это все по сравнению с недавними событиями казалось такими мелочами… Быстро переплыв подземное озеро, мы выстроились в тоннеле в колонну по трое и, оставив позади пусть слабый, но свет, шагнули в темноту.

— Нарив… — шепнул я идущей рядом женщине.