Унесенные ветрами надежд

На правой щеке виднелась зубчатая дырочка размером с шиллинг от того, что пьяный бунтовщик вогнал туда корабельный гвоздь, который, собственно, должен был попасть ему в позвоночник. Все это напоминало о том, как часто ему приходится ускользать от смерти.

Дункан заметил, что у нее испортилось настроение.

— Давай-ка для разнообразия поговорим о твоих шрамах. Откуда у тебя, например, этот? — Он показал на белую полоску на ее правой щиколотке.

— Упала с лошади, — сказала она.

— А этот, на лодыжке?

— Упала с лошади.

— А вот этот, на локте?

— Упала с лошади.

Он склонился над Элизабет и внимательно посмотрел ей в глаза.

— А других шрамов у тебя нет, правда?

— Отнюдь, но их причиной является другое, значительно более тяжелое падение. — Она указала на тонкие полоски перламутрового цвета ниже ее пупка. — Их ты, наверное, не заметил?

— Откуда они, я уже знаю. Ты вынашивала моего сына.

— А ты не считаешь их уродливыми?

Он рассмеялся.

— Что за глупый вопрос. Я их люблю. И я надеюсь, что вскоре их будет больше.

— Действительно?

— Aye. А как насчет тебя? Ты что, больше не хочешь детей?

— Мне кажется, что это решение ты принял уже за меня, — сухо сказала она. — Я снова беременна.

Дункан окаменел.

— Это точно?

Когда она кивнула, он чуть не задушил ее своими восторженными поцелуями, но затем остановился и с озабоченным видом заявил:

— Ты больше не будешь скакать галопом. — Его тон был категорическим. — И как только мы найдем где-нибудь более-менее трезвого викария, то немедленно обвенчаемся.

Он скрепил свое обещание еще одним поцелуем.

— А что, собственно, ты хотел здесь высмотреть с моей помощью? — напомнила ему Элизабет.

— Ах, это. — Дункан пожал плечами. — Мне хотелось бы узнать побольше о морском дне в этом месте. В первую очередь — пройдет ли корабль в эту часть бухты. Но об этом можешь забыть. Нырять ты больше не будешь.

Она выжидающе посмотрела на него.

— Речь идет о таких вещах, как глубина и количество кораллов? Для этого мне даже не надо нырять, я и так могу тебе сказать, потому что достаточно часто приезжала сюда поплавать.

Пока они одевались, Элизабет рассказала ему, в каких местах бухты находятся коралловые рифы, где скалистый грунт, а где дно моря было песчаным и очень глубоким. Дункан внимательно выслушал ее, но, когда она спросила его, зачем ему это знать, он с большой неохотой ответил:

— Мне, наверное, придется купить у адмирала Айскью разрешение на выход из бухты. А это я могу сделать только с помощью такой информации.

— Ты хочешь сказать адмиралу, где его корабли могут достаточно близко подойти к берегу и встать на якорь, чтобы высадить войска и не попасть под артиллерийский обстрел? — Ее голос был холодным, а тон — презрительным. — Ты хочешь таким образом предать благородное дело, лишь бы спасти твой проклятый корабль?

Дункан рассмеялся, что лишь сильнее разозлило ее.

— Ты смеешься надо мной? — сердито спросила она.

Он невозмутимо посмотрел на нее и сказал:

— Моя дорогая, здесь не место для патриотических тирад. «Свобода Барбадосу» — это, конечно, звучит возвышенно. Но на самом деле это идеалистическое намерение дает свободу только богатым плантаторам. Благодаря этой свободе они станут еще богаче, наберут еще больше черных и ирландцев, которых заставят работать на своих полях. У них появится возможность захватить новые земли этого острова, чтобы пустить их под плуг для сахарного тростника.

Он саркастически поднял одну бровь.

— Единственный человек на острове, и вообще в стране, который хочет придать совету острова честное, достойное лицо, — это молодой и энергичный лорд. Мне кажется, ты не имеешь никого иного в виду, кроме него, когда говоришь о предательстве в отношении доброго дела.

Он сформулировал это как констатацию факта, а не как вопрос, что ее очень сильно рассердило:

— Уильям — честный, безупречный и прямой человек. Он никогда не сделал бы ничего подлого ни у кого за спиной!

— В отличие от меня, ты это имела в виду? — Он снова рассмеялся, но в его словах чувствовалась горечь. — Лиззи, проснись. Того благородного рыцаря, которого ты так хотела бы видеть в моем лице, не существует.

Она хотела ударить Дункана по губам, чуть не раскричалась на него, однако затем увидела тревогу и неуверенность в его глазах и поняла правду. Он боялся. Боялся за нее и Джонатана, за того ребенка, которого она носила под сердцем. Он сделает все, чтобы вытащить их с острова целыми и невредимыми. Если даже для этого ему придется совершить предательство или другие позорные поступки. Для него «Элиза» значила меньше, чем благополучие ее и Джонни. Она глубоко вздохнула, а затем выдавила из себя примирительную улыбку.

— Ну ладно, — нежно произнесла она.

Он рассмеялся и посмотрел на нее. Элизабет быстро подошла к нему и обняла его обеими руками.

— Извини.

Сначала его мышцы были напряжены и он был каким-то окаменевшим в ее объятиях, но затем начал поддаваться и тоже обнял ее. Некоторое время они молча стояли рядом, крепко держа друг друга в объятиях, словно хотели обоюдно подтвердить, что они вдвоем делают все правильно и все будет хорошо.