Унесенные ветром. Любовь в Голливуде

Почему он не мог выражаться яснее? Гадать у Дэвида времени не было.

– Что вы под этим подразумеваете?

– Ну, я думаю… – Писатель снова помолчал. – Нам нужно отказаться от диалогов и уделить больше внимания картине.

– Звучит разумно, – согласился Дэвид. – Приведите пример.

– Скажем, в день свадьбы Мелани и Эшли Скарлетт должна не говорить о ревности и любви к Эшли, а молча смотреть вслед счастливой паре.

– Так держать.

Дэвид одобрительно кивнул, прежде чем выйти из маленькой комнаты. Быть может, еще не все потеряно. Вот бы сценарий был готов к началу съемок!

Придя в кабинет, он увидел ждущего там Ларри. Миловидный британец подошел к столу Марселлы, наклонился к ней и что-то прошептал ей на ухо. Девушка рассмеялась и захлопала ресницами, и Дэвид почувствовал укол ревности. Он-то надеялся, что секретарша сможет устоять перед обаянием британца.

– Ларри, – коротко сказал Дэвид. – У меня сегодня мало времени.

– Марселла, я всегда рад вас видеть.

Плавно поднявшись, Оливье последовал за продюсером в кабинет.

– Что тебя не устраивает в контракте? – Дэвид не стал проявлять вежливость. – Майрон со всем согласен.

– Майрон не разбирается в театре, – ответил Ларри, небрежно пожав плечами. – И ты хочешь платить Вивьен нищенское жалованье.

– Двадцать пять тысяч долларов вряд ли можно назвать нищенским жалованьем.

И что только такого было в этом англичанине, что Дэвида раздражало каждое его слово?

– Я не позволю Вивьен подписать этот контракт.

Дэвид глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– Ларри, однажды ты уже лишил женщину шанса на карьеру в Голливуде. Не веди себя паршиво на этот раз.

К его удивлению, Ларри побледнел. Наверное, он не ожидал, что Дэвид вспомнит о той давней истории. В то время, еще работая в RKO, продюсер захотел сделать Джилл Эсмонд звездой и предложил ей главную роль в «Билле о разводе», но тут вмешался Ларри и спорил так долго, пока Джилл не уступила. Дэвид подозревал, что Оливье не хотелось, чтобы его жена стала успешнее его самого.

– Я подумаю и поговорю с Вивьен.

– Давай. Но решайте скорее. Двадцать шестого января начнутся съемки.

Дэвид внутренне торжествовал, видя, как Ларри понуро вышел из кабинета.

Была пятница тринадцатое, и пусть Дэвид не был суеверным, он сомневался, подходит ли этот день, чтобы объявить миру о своем решении.

– Марселла, пожалуйста, отправь букеты орхидей и письма Джин, Джоан и Полетт. – Дэвиду показалось, что будет лучше сопроводить отказ цветами. – Мой слог ты знаешь. Потом я все подпишу.

Дэвид проверил почту, а после взглянул на часы. До момента, когда он наконец сможет сообщить важную новость, оставалось еще больше часа.

– Вот отказы.

Марселла положила ему на стол три письма, которые Дэвид быстро просмотрел, а затем подписал. Что ж: одно дело было сделано, но его ждали еще тысячи.

Дэвид вздрогнул. Снаружи до него донесся шум визжащих пил и грохочущих молотков. Строительство его Тары, Двенадцати Дубов и Атланты все еще продолжалось. Вчера Билл Мензис показал ему самый последний проект конструкций. Даже не верилось, что они создали целый город – конечно, не всю Атланту, а только вокзал, церковь, трущобы, бордель Красотки, дом тети Питтипэт и тридцать пять зданий. Это была самая большая съемочная площадка, которую когда-либо сооружали для фильма, чем Дэвид очень гордился. Картина просто обязана принести успех, иначе вконец разорит Selznick International Pictures.

Дэвид прикрыл глаза. Как ему сосредоточиться при таком шуме? Он встал закрыть окно. Теперь ему показалось, что в кабинете было слишком душно.

– Марселла, я схожу на съемочную площадку и посмотрю, как продвигается работа.

Чем ближе были съемки, тем сильнее Дэвиду хотелось убедиться, что все действительно шло так, как он планировал. Он пробрался мимо людей, которые сооружали дубы, давшие название плантации. Поскольку перевезти проклятые деревья сюда было задачей не из легких, Мензису пришлось проявить творческий подход. Дэвид все еще сомневался, что творения из телефонных столбов, колючей проволоки, брусчатки и краски в фильме будут выглядеть правдоподобно. Нужно было найти запасной вариант, и в этом ему мог помочь только его эксперт по Гражданской войне.

– Где Уилбур Курц? – спросил он одного из помощников режиссера, который смотрел за съемочной площадкой.

– Обходит фермы, – ответил взволнованный юноша. – Нет, стойте, не туда! Сюда!

Точно. Дэвид вспомнил, что сегодня историк вместе со специалистом по поиску объектов для выездных съемок Гарольдом Коулзом и дрессировщиком Уильямом Кларком отправился на фермы и ранчо в округе, чтобы арендовать животных. Им нужны были лошади, свиньи, мулы, крупный рогатый скот, собаки, куры, а еще несколько индеек – всего больше полутора тысяч голов. «В следующий раз буду снимать фильм без животных, – поклялся себе Дэвид. – И что-нибудь простое, чтобы для картины не пришлось строить город».

– Нет, нет, нет! Это черт знает что! Земля должна быть красной. Красной!

– Мы уже все перепробовали, – ответил рабочий, к которому обратился Дэвид. – У нас получается только красновато-коричневый.