Унесенные ветром. Любовь в Голливуде

Голос Уайта звучал одновременно измученно и взволнованно. Дэвид не мог придумать, что ответить, и в конце концов предпринял экстренные меры.

– Извините, но мы обсуждали это уже много раз. Я ссылаюсь на свободу творчества.

– Вы ведь не хотите, чтобы мы бойкотировали фильм?

– Разумеется, нет. Дайте мне его снять, а потом решайте, хотите его бойкотировать или нет.

– Ладно. Тем не менее я убедительно прошу вас нанять какого-нибудь из наших консультантов.

– Я подумаю.

Дэвид повесил трубку, чтобы заняться повседневными делами, но тут в кабинет снова с озабоченным видом вошла Марселла.

– На площадке опять проблемы, – скрипнув зубами, сообщила ему секретарша.

Дэвид простонал.

– Что на сей раз?

– Кларк не хочет плакать.

Этого Дэвид и боялся, когда писал сцену, однако она должна была быть сыграна именно так. Поэтому он взял бензедрин, проглотил две таблетки, вздохнул и отправился на съемочную площадку, чтобы отыскать недовольного актера.

– Мужчины не плачут! – Кларк расхаживал взад и вперед с красным от гнева лицом. – Во всяком случае, не такие, как я! От меня отвернутся все поклонники.

И зачем знаменитый актер устраивал такую драму? Дэвид посмотрел на Флеминга в поисках помощи, но режиссер только пожал плечами. Значит, разбираться с этой чертовщиной опять придется Дэвиду.

– Кларк, сцена получится эффектнее, если герой заплачет.

– Ни Ретт Батлер, ни Кларк Гейбл не плачут, – настаивал актер, упрямый, как маленький ребенок. – Я вообще брошу кино – прямо в эту самую минуту.

Оливия де Хэвилленд и Вивьен Ли с ужасом охнули и умоляюще посмотрели на Дэвида.

– Ты ведь не всерьез! – выпалил он. – Ты подписал контракт.

– Мне все равно.

Теперь Кларк еще и надул нижнюю губу.

Может, позвонить тестю, чтобы тот образумил знаменитость? На самом деле этого Дэвиду совсем не хотелось. Он глубоко вздохнул, но прежде чем успел что-либо сказать, заговорил Флеминг.

– Послушай, Кларк, приятель, мы снимем две версии этой сцены. Одну – со слезами, а другую – без, и ты сам решишь, какая из них войдет в фильм.

Дэвид недоверчиво посмотрел на режиссера. Ну и ну: Виктор Флеминг стал голосом разума – это было что-то неслыханное.

– Пусть все лишние уйдут со съемочной площадки, – продолжил Флеминг, – и тогда мы начнем снимать.

На мгновение показалось, что Гейбл откажется, но затем он кивнул.

– Дэвид.

Режиссер вздрогнул: он был полностью поглощен переработкой сценария «Унесенных ветром». В дверях стояла Ирен; свет от лампы в коридоре образовывал у нее над головой нимб, но лицо оставалось скрытым в полутьме. Дэвид на мгновение прищурился, но не нужно было видеть выражение ее лица, чтобы понять, о чем она думала. Он украдкой взглянул на наручные часы. О нет: уже полночь. При этом он пообещал жене сегодня закончить работать пораньше и лечь спать вместе с ней.

Дэвид скучал по их привычному ритуалу, который они всегда проводили перед сном: делились впечатлениями о прошедшем дне, а он спрашивал у Ирен совета. И когда они только забросили этот обычай – и, самое главное, почему? Ирен была умной женщиной, понимавшей многое лучше его, особенно если дело касалось людей.

С тех пор как он купил этот проклятый роман, Дэвид постоянно разрывался между требованиями семьи и составлением идеального сценария. К сожалению, из-за съемок страдал его брак. Вообще-то Ирен должна была это понять, ведь ее отец тоже много работал. Однако ее тон говорил об обратном.

– Прости, любимая. Мне пришла в голову отличная идея, и я совсем потерял счет времени.

– Я заметила. Я жду тебя уже несколько часов. Дэвид, нам нужно поговорить.

– Умоляю, подожди еще час? Тогда я точно все доделаю. Обещаю.

Стоило ему закончить фразу, как он понял, насколько лживыми были его слова. Ирен подошла ближе, и теперь он отчетливо видел выражение ее лица. Она выглядела разочарованной и рассерженной, как часто бывало в последние дни. С тех пор как он забыл о ее дне рождения второго апреля, все пошло наперекосяк.

– Как хочешь. Я в любом случае сейчас пойду спать.

Ирен повернулась, не одарив его улыбкой.

Что это значит? Как же ему теперь быть? Если бы это был фильм, Дэвид бы знал, как следует поступить главному герою. Но здесь, в реальной жизни, он был беспомощен перед желаниями и требованиями жены. Ему нужен был друг, с которым он мог бы обсудить странное поведение женщин. В отчаянии Дэвид уже подумывал поговорить с Майроном, но его брат разбирался в женщинах еще хуже него.

Дэвид уже было приподнялся с кресла, чтобы догнать Ирен, извиниться перед ней и вместе пойти спать. Но одна идея никак не давала ему покоя. Он не сомневался, что сегодня разберется с этой проблемой. Однако его жена была несчастна с самого начала съемок и становилась все несчастнее с каждым днем. В качестве извинений он засыпа́л Ирен подарками, отпусками и вниманием. По крайней мере, если ему не мешали съемки.