Унесенные ветром. Любовь в Голливуде

Больше ничего говорить было не нужно: секретарша точно со всем справится. Пока он ждал, он просмотрел последнюю таблицу расходов, которую Генри Гинзберг принес ему утром. Проклятье! Дэвид ожидал, что затрат выйдет больше, чем планировалось, но не думал, что они достигнут таких масштабов. Ему нужны были деньги, причем много, и он сомневался, что найдется какой-то сумасшедший, желающий вложить средства в «Великий ветер». По Голливуду уже вовсю ходили слухи о провале съемок – а из-за побега Флеминга с площадки все только больше уверились, что фильм был обречен.

– Птицы будут через полчаса. – Марселла кивнула. – Я пригласила мисс Ли и мистера Гейбла к этому же времени.

– Спасибо.

Он надеялся, что этого хватит, чтобы вернуть чересчур ранимого режиссера на борт.

– Дэвид, ты хотел нас видеть?

Голос Вивьен Ли звучал намного неувереннее, чем несколько дней назад. Пусть Дэвид и злился, что Флеминг взял и бросил съемки, он был рад, как его побег повлиял на вечно задиристую британскую актрису. Кларк Гейбл, стоявший позади нее, напоминал школьника, сжимающегося от страха перед наказанием.

– Нам нужен Виктор. – Дэвид указал рукой на стулья. – Садитесь. Я кое-что придумал.

Он заставил их поволноваться и с удовольствием подождал бы еще немного, но Марселла принесла ему клетку с попугаями. И на прекрасном лице Вивьен, и на мужественных чертах Кларка читалось явное изумление.

– Неразлучники? – наконец спросила Вивьен. – Что ты собираешься с ними делать?

– Сейчас мы втроем поедем к Виктору, подарим ему неразлучников как символ наших общих целей и будем надеяться на лучшее.

Дэвид поднялся. Вивьен и Кларк тоже встали, не обсуждая с ним целесообразность его затеи.

На следующий день Дэвид, как обычно, пришел к себе в кабинет только около полудня. После вчерашнего успеха с Флемингом он заслужил хорошенько выспаться. Одна проблема была решена, но впереди его ждали еще десятки – судя по количеству записок, которые Марселла положила продюсеру на письменный стол, пока его не было. Дэвид взял первый листок и закатил глаза. Оператор и консультант по «Техноколору» вновь о чем-то поспорили. Наверное, пришло время сказать решающее слово.

– Дэвид?

Он поднял глаза и увидел, что к нему в кабинет ворвалась секретарша. Что опять стряслось? Если его так и будут постоянно беспокоить, он никогда не закончит сценарий.

– Прости, – Марселла виновато улыбнулась, – но это важно.

– Прошу, скажи, что у тебя хорошие новости.

– Извини, но этим порадовать не могу. На телефоне Уолтер Фрэнсис Уайт из Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. За последнюю неделю он звонит уже в четвертый раз.

– Соедини его.

Дэвид вздохнул. Он понимал, что роман во многом не устраивал ассоциацию. Даже при большом желании нельзя было не заметить, что «Унесенные ветром» совершенно отрицали, каким ужасным было рабство. Поэтому Дэвид уже согласился не использовать в сценарии «слово на „н“»[17]. А еще он не включит в фильм ку-клукс-клан и уже тем более не станет его превозносить, как в романе.

У Дэвида было еврейское происхождение, и поэтому он и сам не раз сталкивался с дискриминацией и мог понять аргументы Уолтера Уайта. Однако в то же время это был его фильм, и он не мог позволить никому советовать, как и что ему снимать, но это нужно правильно преподнести мистеру Уайту. Зазвонил телефон, и Дэвид, вздохнув, поднял трубку.

– Селзник. Здравствуйте, мистер Уайт.

– Добрый день, мистер Селзник. Я хочу еще раз убедительно попросить вас привлечь к работе одного из наших консультантов.

Уолтер Уайт не стал ходить вокруг до около. Дэвид внутренне вздохнул, сосчитал до пяти и наконец сказал:

– Мистер Уайт, мы уже достаточно это обсуждали. Я знаю вашу позицию и учел все ваши соображения. Гарантирую вам: сценарий не выставит цветных в дурном свете.

– Однако ваш фильм представит в розовом свете рабство.

К сожалению, это было правдой: в романе рабство романтизировалось, и в фильме мало что можно было изменить. По крайней мере, если он хотел придерживаться замысла автора.

Как же решить эту проблему? Дэвид лихорадочно размышлял, но ему на ум не приходило ни единой разумной идеи.

– Я вычеркнул все упоминания о клане, – наконец сказал он. – И изменил сцену нападения на Скарлетт. Теперь преступление совершают белый и цветной мужчина.

– Об этом мы уже говорили, – не уступал глава ассоциации. – Мне по-прежнему очень не нравится, что вы изображаете рабов счастливыми людьми, которые, весело напевая, горбатятся на хлопковых полях.

– Что я могу сказать? – ответил Дэвид. – Роман написан южанкой, которой в детстве рассказывали удивительные сказки о старых добрых временах.

– Я знаю. Но ведь вы должны быть осведомлены лучше.

– Я снимаю фильм по роману миссис Митчелл. Если вы предложите мне произведение, рассказывающее историю с вашей точки зрения, я подумаю о его экранизации.

– Не оправдывайтесь, – упорствовал Уайт. – У вас есть консультант по истории и по южному этикету, но вы отказываетесь нанимать кого-то, кто бы действовал в наших интересах.