Унесенные за горизонт

Сонечка звала няню «мамой», а меня «мамочкой», что мне, по правде говоря, не нравилось. Соседи же считали, что я «покрываю грех» младшей сестры, выдавая ее дочь за свою. Когда Настя, рыдая, отрицала это, они, ухмыляясь, утверждали, что она похожа на меня, а значит - сестра, «потому как обе белые», то есть блондинки.

Я предлагала Насте отучить Сонечку звать ее мамой, но она огорчалась еще больше, и все оставалось по-прежнему.

Мы из последних сил старались не обращать внимания на козни соседей, но они наглели все больше, напивались, дрались, и Аросе порой приходилось вмешиваться: непременно наступал момент, когда Николай мертвой хваткой вцеплялся Ольге в волосы и та принималась орать как резаная. Я не пускала Аросю, боялась за него, но он, не выдержав, все же вступался. Как только Николай, направленный могучей рукой Ароси, влетал в свою комнату, Ольга начинала кричать, что ее мужа убивают. Выйдя из запоя, они становились мрачными и обидчивыми - их оскорбляло, что мы не устраиваем скандалов, не замечаем их хамства и, следовательно, за людей не считаем. Что правда, то правда - людьми эти люмпены не были. Настя не раз, с испугом поглядывая в сторону Ароси, шепотом передавала мне слова Ольги, что когда-нибудь они набьют морду «этим интеллигентам» или чего-нибудь подсыплют в суп.

И тут, как всегда, повезло.

У Ольги была сестра Катя. Каждый день перед работой она приводила к ней двух сопливых, с бледными лицами, чахоточного вида ребятишек, нажитых, как говорила Ольга, «в разгуле». Как-то, застав Катю одну, я расспросила ее о житье-бытье и, узнав, что в Колокольниковом переулке, вблизи Сретенки, у нее есть комната, предложила обменяться:

- Побольше твоей будет, - важно сказала Катя, - Но, Харитоновна, предупреждаю: у меня полуподвал.

- Не страшно. А ты подумай, как тебе удобно будет вместе с Ольгой! Здесь и сухо, и не придется каждый день таскаться с детьми по трамваям!

Она явно обрадовалась:

- Приходи смотреть.

Не откладывая дела в долгий ящик, отправилась в тот же вечер с Аросей «на смотрины».

Стены комнаты были сырые, облупленные, в полу зияли дыры, не было даже плинтусов. Но комната - широкая и длинная, восемнадцать метров - понравилась, и особенно тем, что все три окна располагались по одной стороне, причем два были выше тротуара - дом стоял на крутом склоне. Я сразу сообразила, что расположение окон позволит выгородить шкафом небольшую спаленку, где поместится тахта для Насти и кроватка Сонечки.

Не раздумывая, предложила Кате обмен.

За свое согласие она заломила цену, явно превышавшую наши возможности, но мы легко убедили ее, что стоимость ремонта превосходит стоимость четырех квадратов, да и ноги в нашей комнате перед окнами не мелькают.

Следующим утром мы уже стояли в очереди в бюро обмена. Как правило, при обмене требовалось согласие соседей, и я очень боялась, что Ольга по своей вредности заартачится, но нам пошли навстречу, поскольку удалось доказать, что Катя переезжает к сестре.

Дело сладилось так быстро, что Ольга и глазом, как говорится, не успела моргнуть.

- Ловко вы мне свинью подложили! - сказала она и, обиженно хлопнув дверью, ушла в свою комнату. Но через минуту вернулась с бутылкой водки. - Слышь, Харитоновна, давай, что ли, на посошок? Привязалась я к вам, - в глазах у нее стояли слезы.

Меня это не тронуло, и пить я не стала.

В первую ночь после переезда, усталые, мы побросали кое-как вещи и, наскоро перекусив, улеглись спать (Сонечка с Настей были у мамы, в Бирюлево).

Разбудил меня какой-то шум, писк и возня. Открыла глаза и в серой ночной мгле - окна еще были без занавесок - увидела, что крышка стола странно шевелится и с нее временами что-то с глухим стуком обрывается на пол. Словно зачарованная зрелищем, я не могла ни пошевелиться, ни вытолкнуть из горла хоть какой-нибудь звук. С третьей попытки голос прорезался:

- Проснись, проснись, здесь какие-то звери!

Арося открыл глаза, надел, нащупав рукой, очки и сел в кровати.

- Крысы! - захохотал мой отчаянный муженек.

Он дотянулся рукой до окна, где лежали карнизы, схватил один из них и ударил по столу. Раздался дикий визг - со стола будто картошка посыпалась и раскатилась по полу. От ужаса и отвращения я закрыла лицо руками.

Арося включил свет, и стало понятно, что причиной крысиного сборища оказалась булка, не доеденная за ужином.

Остаток ночи провели без сна, расставляя по местам вещи.

На другой день Арося где-то на улице подобрал кота-подростка, серого, с тигровыми полосками. Сонечка была в восторге от нового жильца, к тому же Барсик оказался отменным бойцом: почти каждое утро мы обнаруживали задушенную крысу. Я форсировала ремонт - с огромным трудом, по совету новых соседей, раздобыли редкий по тем временам стеклобитум и промазали им и еще цементом дыры и щели - и уже через месяц безмятежно зажили в новой, значительно более удобной, чем прежде, комнате.

Шапиро. Болезнь отца