Унесенные за горизонт

- Я все согласовал, сказал, что ты моя жена, и они не возражают.

Поверила, разрешила остаться. Вечер провели очень мило. К этому времени уже состоялся его развод с Норой. Поболтали, сходили в ресторан, потанцевали. Вернулись в номер; Лазарь, не раздеваясь, улегся на диване, закутался в покрывало с моей кровати и вскоре заснул. Я долго была настороже, бдительно ворочалась, но все же сон одолел. Проснулась в объятьях, отбивалась, но бесполезно. Потом Лазарь стоял около постели на коленях, умолял простить, что не сдержал слова, и даже пустил слезу:

- Ты же знаешь, чувства к тебе выжигают меня, не дают покоя много лет! - И вдруг, перейдя на шепот: - Ты родишь мне сына?

Под действием этих слов, а может быть, от одиночества и ощущения своей женской неприкаянности, я как-то вновь смягчилась, простила, решила, что «привередничаю» и, возможно, такого чувства больше не встречу.

В день отъезда слонялась по номеру «Астории», не зная, чем себя занять до отхода «Стрелы». Взгляд упал на телефонную книгу. Зачем-то стала искать в ней знакомых по тридцатым годам и наткнулась на фамилию «Черников» - он жил по тому же адресу. Не утерпела, позвонила.

- Наконец-то! - услышала я знакомый рокот.

- Вы ждали моего звонка?

- После того, что вам пришлось пережить, - ждал.

- Выходит, вы знали? И не разыскали меня?

- Боялся оттолкнуть вас поспешностью.

- Напрасно, - не удержалась я от упрека. - А как живете вы? Надеюсь, покончили с одиночеством?

Он громко вздохнул:

- Нет, конечно, ведь я жду вас ....

Эта непонятная верность трогала и даже волновала.

- Странный вы человек, - сказала я, вдруг ощутив острое сожаление оттого, что он не появился тогда, в тяжелую полосу моей жизни... - Неужели вы думаете, что я тоже еще одинока?

- Это не важно. Разрешите, я приеду к поезду?

- Не стоит, меня провожает много народа.

- Да, тогда эта встреча ничего не даст, - с грустью сказал он, - но прошу, не забывайте, что у вас есть друг, который всегда помнит о вас. И если случится минута, что вы будете нуждаться во мне, прошу вас, напишите!

- Хорошо, - легко согласилась я, - если буду нуждаться, напишу! [60]

Наши отношения с Лазарем восстановились, я как будто смирилась с мыслью, что стану его женой, но наедине мы не виделись, просто было негде.

В январе сорок первого года состоялся пленум ВЦСПС. Лазарь ни на минуту не отходил от меня. Попросил разрешения пообедать со мной дома, я не отказала и позвонила Мавруше, предупредила, что придем вдвоем. В перерыв из зала вышли вместе. Лазарь галантно принял мое пальто из рук гардеробщика и вдруг, бросив его на перегородку, метнулся в сторону. Я обернулась и увидела, что он «обслуживает» жену председателя одного из ЦК профсоюзов. Оделась сама. Когда он подошел ко мне, сказала:

- Жена высокопоставленной особы, конечно, важнее любимой.

- Конечно, - серьезно сказал он, - неужели ты этого не понимаешь?

От растерянности не нашлась, что сказать, а только почувствовала, как лицо заливает краска. Вышли из Дома Союзов и уже стали сворачивать за угол, как вдруг Лазаря окликнули из стоявшей неподалеку машины. Он тотчас кинулся на зов и, опершись рукой о черную крышу, угодливо повиливая задом, стал что-то говорить в приоткрытое окно. Неожиданно дверца распахнулась и тут же громко захлопнулась - на тротуаре никого не было. Машина сорвалась с места.

Так меня еще никто не оскорблял! Как пригвожденная к асфальту, я смотрела вслед давно уехавшей машине и клялась жизнью детей - никогда, никогда больше не иметь дела с этим человеком!

На вечернем заседании Лазарь подлетел с объяснениями. Я не стала слушать, перебила:

- Запомни - мы незнакомы. И никогда, и ни по какому поводу не смей походить ко мне. Запрещаю даже имя мое произносить!

И повернулась спиной.

Утром в нашей редакционной комнате Лазарь как ни в чем не бывало весело беседовал с Мендж. Я поздоровалась с ней и, поглядев на него, как на пустое место, прошла к своему столу. Он тут же ушел. Эрнестина Владимировна стала укорять меня в чрезмерной требовательности. Оказалось, «я обиделась из-за пустяка», и Лазарь просил ее «помирить нас».

- Видеть не могу, - закричала я, - как он пресмыкается перед всеми, кто занимает место повыше. Да я с ума сойду, видя такие черты в своем муже!

Встреча в Ленинграде обернулась бедой - я забеременела. Я не хотела этого ребенка, но аборты были запрещены, а идти в «подполье» - боялась, если что - мои дети на этом свете останутся совсем одни. Лазарь неоднократно высказывал желание иметь от меня сына, и это как бы обязывало меня не предпринимать каких-либо шагов без его ведома. Когда подозрения были подтверждены врачом, он находился в длительной командировке и появился в Москве, когда сроки «ликвидации» почти прошли.

Вместо радости увидела искаженное страхом лицо:

- Пока не поздно, нужно сделать аборт, - почти закричал он.

- Поздно.

- Но сейчас не время заводить ребенка!

- Ты же мечтал об этом, вспомни, что ты говорил в «Астории»!

- Да, но не теперь, надо сделать аборт!

- Они запрещены, а мы члены партии.