Унгерн. Демон монгольских степей

Среднего роста, блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжеватыми усами, худой и измождённый с виду, но железного здоровья и энергии, он живёт войной. Это не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов и основных правил службы, но сплошь, и рядом грешит и против внешней дисциплины и против воинского воспитания — это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека, совершенно от них отрешившегося. Тщетно я пытался пробудить в нём сознание необходимости принять хоть внешний офицерский облик.

В нём были какие-то странные противоречия: несомненный, оригинальный и острый ум и рядом с этим поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость и рядом с этим безумный порыв и необузданная вспыльчивость, не знающая пределов расточительность и удивительное отсутствие самых элементарных требований комфорта.

Этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты. В течение этой смуты он не мог не быть хоть временно выброшенным на гребень волны, и с прекращением смуты он также неизбежно должен был исчезнуть».

Впрочем, барон П.Н. Врангель на Юго-Западном фронте давал за своей подписью своему подчинённому барону Унгерну фон Штернбергу и другую служебную характеристику:

«Превосходный офицер, не теряется ни при каких обстоятельствах. Склонен к пьянству».

Но здесь, о последних словах, следует обязательно заметить следующее. В скором времени, оказавшись в Монголии, Унгерн станет совершенным трезвенником. И более того, будет самым жесточайшим образом наказывать своих подчинённых, в том числе и старших офицеров, за малейшие пристрастие к «зелёному змию».

Эти характеристики грешат многими неточностями и вольностями биографического характера, которые Врангель просто не мог знать. Но ценность их не в этом. Они дают более чем исчерпывающее описание личности трона Унгерна как человека с офицерскими погонами на плечах, оказавшегося на большой войне — мировой, которая в условиях России имела своё продолжение — войну Гражданскую...

Георгиевский орден 4-й степени сотник Унгерн-Штернберг заслужил так. Дело было под польским городом Ломжей в бывшем уже теперь для России Царстве Польском.

Немецкие позиции атаковала русская гвардия, её старейшие и наиболее прославленные полки — Преображенский, Семёновский, Измайловский и Егерский. Лейб-гвардейцы под грохот артиллерийской канонады теснили германскую пехоту в северном направлении, неся при этом большие потери. Во втором эшелоне находилось несколько казачьих полков — забайкальский 1-й Нерчинский и донских казаков из соседних дивизий. Их свели воедино, на тот случай, если представится возможность нанести удар конницей. Но командование армией всё не решалось ввести их в. дело, поскольку немецкий фронт прорван гвардией ещё не был.

Спешившиеся казаки-забайкальцы» укрыв коней под присмотром коноводов в поросшей лозняком лощине, собравшись по сотням, вслушивались в гул большого боя. Он шёл где-то невидимый впереди них, в трёх-четырёх вёрстах вдоль линии железной дороги.

Полковой штаб разместился у часовни, прикрывшись от случайного разрыва немецкого снаряда этим небольшим каменным строением. Казаки, как люди православные, на часовню кресты не клали. Была она не русской веры, а католической. На её крыше сидел наблюдатель, водивший биноклем из стороны в сторону.