Унгерн. Демон монгольских степей

Барон всё же отваживается прорваться к ближайшей железнодорожной станции Мысовой. Туда ведёт узкая долина с плохой колёсной дорогой. Но когда белая конница своим авангардом втягивается в дефиле, то оказывается, что вражеская пехота уже заняла сопки по сторонам долины. Это установила казачья разведка. Двигаться вперёд означало одно: попасть под перекрёстный ружейный и пулемётный огонь. Унгерн приказывает отойти назад:

   — Надо переждать у Новоселенгинска день-два. Где-то здесь должны находиться наступающие японские войска. И атаман Семёнов с ними. Надо выждать, а потом пойти на соединение.

«Азиаты» со слов своего военачальника в это верят. И когда в небе неожиданно появляются аэропланы, не один десяток голосов надрывно восклицает:

   — Смотрите! Японцы идут к нам на выручку!..

Поэтому с земли по аэропланам не стреляли. Те беспрепятственно появились над лагерем белых и совершенно неожиданно обрушили на их головы и головы их лошадей свой смертоносный груз: маленькие авиационные бомбочки, которые не столько разили осколками, сколько нагоняли страх оглушительными взрывами.

Но это было ещё не всё. С неба на землю полетели до сих пор не известные в Гражданской войне свинцовые стрелы. Это было изобретение союзников России по Антанте французов. Когда в 1914 году германцы рвались к Парижу, то в ходе воздушных атак на них высыпали из ящиков металлические стрелы длиной сантиметров в двадцать. Падая с большой высоты с огромной скоростью, стрелы, в случае прямого попадания, буквально прошивали людей и лошадей, нанося им если не смертельные, то страшные рваные раны.

Таким оружием, последним словом военной техники, Франция вооружила своего союзника. Но пока необычный груз везли из Владивостока, мировая война закончилась, и он застрял под Иркутском. Белая армия адмирала Колчака воевать стрелами с Красной Армией не стала. А вот на финише Гражданской войны в Сибири французское изобретение применение всё же нашло.

4 августа Азиатская конная дивизия начала с боями отступать к монгольской границе. Красные стали обкладывать белых буквально со всех четырёх сторон. С юга, из Урги, подходил Нейман со своими стрелковыми полками и конно-партизанский отряд Щетинкина. Со стороны Верхнеудинска, с севера, подходили сразу шесть стрелковых полков с артиллерией, отряд особого назначения. Особую угрозу представляла маневренная Кубанская кавалерийская дивизия силой тысячу сабель. За ними подтягивались другие войска советской 5-й армии. Они перебрасывались к месту событий из Иркутска по железной дороге.

По самым скромным подсчётам, против «бешеного барона» выдвигалось тысяч пятнадцать красных бойцов, не считая резервов. То есть превосходство было почти четырёхкратное, а в артиллерии и пулемётах просто подавляющее. Семёновский военачальник достоверно знал об этом из допросов пленных. И он понял, что путь на север, к Байкалу, ему наглухо закрыт.

Понял белый генерал и другое: красное командование плохо работало на штабных картах. Его конную дивизию почему-то спешили взять в кольцо больше пехотой, чем кавалерией. Да ещё отяжелённой артиллерией и большими полковыми обозами.

Унгерн осознал, что единственный путь отхода лежит в Монголию. И только туда. Однако сопровождавшие его ламы-прорицатели «при помощи расписаний счастливых и несчастливых чисел, созвездий на ночном небосклоне, астрологических таблиц и трещин на бараньих лопатках» настойчиво рекомендовали ему наг ступать в направлении железнодорожной станции Мысовая:

— Звёзды показывают направление твоему войску прямо на север, господин цин-ван. Благословенный путь лежит прямо по той долине, что открыта небом твоему взору.

   — Но там главные силы красных. Их больше в несколько раз, чем я имею воинов. Проверьте ещё раз ваше прорицание.

   — Мы его уже проверили, господин цин-ван.

   — И что говорят новые гадания?

   — Трещины на бараньих лопатках говорят, ты должен наступать на не известное для нашего глаза селение под русским названием Мысовск. Он стоит на берегу большого озера Байкал. Там по дороге бегают железные кони.

   — А что говорят ваши астрологические таблицы?

   — Они полностью подтверждают результат гадания твоих верных лам. Доверься их мыслям, цин-ван.

   — И что, ваше прорицание подтверждается таблицами счастливых и несчастливых чисел?

   — Да, господин. И они указывают тебе только одну тропу войны. На север, через горы Хамар-Дабана.

   — Но два месяца назад под Кяхтой вы говорили мне, что надо выждать и не бросаться сломя голову в сражение.

   — Тогда звёздный небосклон показывал нам совсем иное веление неба. Ты мог сам убедиться в этом, когда мы гадали на костях у костра в твоей ханской юрте.

   — Значит, небо велит идти войной только северным путём?

   — Да, цин-ван. Тебе надо идти только на север. Вон по той долине среди горного леса. В Монголию возвращаться не надо. Звёзды нам об этом пути ничего не сказали.

   — Хорошо, я буду думать...