Уничтожить

Брюно никогда не отличался политическими пристрастиями; он был воплощением технократа-практика, досконально знающего текущие дела, и именно строгость его имиджа помешала президенту выдвинуть его кандидатуру; однако на этот раз Брюно придется с этим имиджем расстаться, хотя бы на время, он же предстанет “перед французским народом”, сказал он Сесиль и, еще не договорив, почувствовал, что его охватывает огромное, почти всеобъемлющее сомнение в самом понятии французский народ, но он не мог поделиться этим с Сесиль, как, впрочем, и ни с кем другим, слишком уж эта мысль звучала депрессивно, слишком пугающе, тем более что он еще не додумал ее до конца. Поэтому он ограничился поцелуем и заверил ее, что приедет в Сен-Жозеф, как только освободится.

Он нажал на отбой, и мгновенно его сомнения распространились на все человечество. Ему всегда нравилась история о том, как Фридрих II Прусский попросил себя похоронить рядом со своими собаками, чтобы не лежать среди людей, этой “злой породы”. Мир людей вдруг привиделся Полю скоплением самовлюбленных какашек, иногда эти какашки возбуждались и совокуплялись на свой манер, кто во что горазд, в результате чего на свет появлялись новые какашки, совсем крошечные. Как это иногда с ним случалось, он внезапно испытал отвращение к религии своей сестры: и как Богу только взбрело в голову явиться в этот мир в образе какашки? Мало того, это событие еще и прославлялось в песнопениях. “Сын божий в мир родился” – как, интересно, это будет по-немецки? Es ist geboren, das göttliche Kind, вдруг вспомнилось ему, все-таки как приятно быть образованным человеком, подумал он, и достичь определенного культурного уровня. В последние годы, надо сказать, какашки совокуплялись не так массово, они явно научились отвергать друг друга и с отвращением отстранялись от себе подобных, учуяв вонь, так что в среднесрочной перспективе нельзя исключить вымирание человечества. Останется еще много мерзости, вроде тараканов и медведей, но ведь нельзя все уладить сразу, думал Поль. Честно говоря, он ничего не имел против уничтожения банка спермы. Идея купить сперму и вообще затеять проект деторождения, не имея оправдания хотя бы в виде сексуального влечения, любви или иного подобного чувства, показалась ему откровенно тошнотворной.

И тут же он понял, что, в сущности, не возражает и против уничтожения китайских контейнеровозов. Ни китайские промышленники, ни морские перевозчики не вызывали у него ни малейшей симпатии; преследуя свои низменные меркантильные цели, все они способствовали погружению в ужасную нищету подавляющего большинства жителей планеты, чем тут, интересно, восхищаться.

Не стоит предаваться подобным мыслям, подумал он следом и включил канал “Животные”. Они уже успели сменить сюжет за это время и перешли на тапиров, в частности, на бразильского тапира (tapirus terrestris) и горного тапира (tapirus pinchaque), вскользь упомянув единственного в своем роде азиатского тапира, он же малайский, он же чепрачный тапир. Как его ни назови, тапир – зверь недоверчивый и одинокий, обитает в лесной чаще и ведет, как правило, ночной образ жизни; социальная жизнь у тапиров отсутствует, а партнершу они заводят только для спаривания. Какое все-таки страшное занудство жизнь тапира, поэтому Поль переключился на спортивный канал, но бегу на 110 метров с барьерами тоже не удалось изменить ход его мыслей. С самого начала он склонен был отдать дань восхищения неведомым террористам за их выдающиеся познания в области компьютерных и военных технологий, за то, как ловко с самого начала им удавалось избегать человеческих жертв, – что бы там ни говорил Дутремон, он лично не усматривал никакого чуда в бескровности датского теракта: они, должно быть, как и в эпизоде с китайскими судами, предупредили людей заблаговременно, не скрывая от них серьезности угрозы, чтобы те успели спастись. Он снова зашел в интернет, надеясь узнать побольше о теракте: действительно, именно так все и было. В три часа утра ночным сторожам позвонили и велели освободить помещение, в то время как другие офисы, пустовавшие в этот поздний час, уже были охвачены пламенем. И хотя штаб-квартира Cryos International находится в самом центре Орхуса, пожар бушевал строго в пределах периметра компании; нет, правда, крутые ребята.

Но весь ужас в том – а почему, интересно, Прюданс до сих пор не вернулась, вдруг спохватился он, скоро девять, она ему нужна прямо сейчас, нужна она сама и их ежедневные разговоры, но, увы, он не может ее дожидаться, ему надо скорее лечь и попытаться заснуть, авось прыжки на лыжах с трамплина помогут, – весь ужас в том, что если задача террористов – уничтожить мир, каким он его знал, уничтожить современный мир, ему по большому счету не в чем их упрекнуть.

9