Уничтожить Грейнджер (СИ)

А та распахнула свои чёртовы глаза и смотрит, не моргая. Малфой оскалился и неосознанно сжал сильнее руку. Или осознанно, намереваясь причинить ей боль, чтобы на душе стало легче, чтобы эта боль стала легче. Он хотел разделить её. Он хотел увидеть в Грейнджер страх… Нет, панический страх. Такой, от которого все внутренности сжимаются в маленький комок, от которого начинает колотить всю сущность, от которого невозможно потом избавиться. Но в её коньячных глазах не было ничего, кроме ненависти. Такой горячей, что впору ощутить жжение в переносице, куда его сверлила Грейнджер.

— Отпус… ти, ублю…

Малфой сжал руку сильнее, затыкая Грейнджер на последних словах, но, опомнившись, что стоит слишком близко, резко отпустил её, отпрянув. Грязно. Грязь.

Ладонь почему-то пекло так сильно, что Малфой принялся сжимать-разжимать кулак. Что не укрылось от Гермионы, и та снова вздёрнула подбородок, словно переходя в наступление. Сумасшедшая дура.

«Мне же кинуть Аваду ничего не стоит. Равно, как и задушить собственными руками».

Малфой вздрогнул от воспоминаний собственных слов и поёжился, снова почувствовав раздражение, которое усилилось, стоило ненавистному голосу вонзиться в барабанные перепонки. Какого чёрта она просто не уйдёт?! Просто молча, без лишних слов, без лишнего всего, ведь она сама здесь лишняя.

— Что ты делаешь, Малфой? Что это только что было?! Ты с ума сошёл? Нет, я знала, что у тебя не всё в порядке с нервами…

Что-то в его взгляде заставило заткнуться. Захлопывая рот, слыша стук зубов. Малфой внешне был спокоен, только глаза, всегда ледяные глаза горели безумным огнём, обещавшим сжечь.

Заживо и прямо сейчас.

Драко сделал шаг навстречу, а Гермиона, проклиная себя, отступила назад, пока не уткнулась затылком в холодную стену. Малфой подошёл вплотную, обдавая её щёку тёплым дыханием. Гермиона хотела проскользнуть в сторону, но его рука со стуком ударилась возле её головы, перекрывая путь к отступлению. Вторая рука ударилась по другую сторону от её головы. Гермиона, нахмурившись, опять вздёрнула свой подбородок, чем вызвала безумное желание оторвать его к чертям. И мысль, как она захлебнётся в своей крови, принесла извращённое удовольствие, что заставило ухмыльнуться. А в её глазах наконец-то появился намёк на страх. Но лишь намёк, а Малфой хотел видеть её панику. Видеть, как её сотрясает от страха, как она давится своими рыданиями, как она молит прощения, просит отпустить её. Он хотел видеть её страдание, преклонение перед ним. Тогда, может быть, он позволил бы ей уйти, возможно, даже прекратил бы искать повод, чтобы позлить её, потому что злость на то, что она стала второй чёртовой старостой и теперь делит с ним один дортуар, просто сводила с ума. Ненависть на расстоянии сносна, но каково это, жить бок о бок с ней, с ненавистной грязнокровкой. Тут не выдержит либо она, либо он. Третьего не дано.

Блять. Какого хуя ты так реагируешь, Драко? Крыша совсем слетела?

Но сейчас возле стены стояла зажатая им Грейнджер, с высоко вздымающейся грудью, вздёрнутым подбородком, кучерявым беспорядком на голове, наполовину прикрывающим лицо, и мятежным огнём в глазах. Грёбаная гриффиндорская гордость, вечный вызов в глазах и словах. Ну что за идиоты? Что она пытается доказать? Независимость, силу? Что она не боится его?

Бесишь.

Сука.

Малфой заглянул ей в глаза, глубже ныряя в хуев омут. Там, на самом дне, плескался страх. Страх перед ним, перед Драко Малфоем. Страх отчетливо виднеется, и пусть она не пытается скрыть это и доказать обратное. Она боится его, а особенно того, что он может сделать с ней. Но она не представляет — о, она понятия не имеет, — что он может сделать с ней.

— Ты пожалеешь об этом, грязнокровка, ох как пожалеешь, — такой обманчиво спокойный голос полосонул по нервным окончаниям, заставив вздрогнуть всем телом и нахмуриться. — Я вырву тебе твой грязный язык, я уничтожу тебя, ты будешь молить о пощаде.

— Твои угрозы, словно детский лепет, Малфой. Повздорил с кем-то, и решил сорвать злость на мне? Или домашки много задали? Будь ты в себе, мог бы попросить, вдруг подсказала бы пару ответов. А теперь уйди с дороги, я должна закончить патрулировать, что советую сделать и тебе.

— Детский лепет? — он усмехнулся как-то безумно, будто в этот момент мог сделать всё, что угодно. — Посмотрим, как ты заговоришь потом, когда будешь давиться собственными слезами.

— О Малфой, ты льстишь себе, — она коротко толкнула его в грудь. — Отойди.

— Посмотрим, грязнокровка, — Малфой медленно убрал руки, выпуская Гермиону, и так же медленно отошёл от неё, не отрывая взгляда. Брезгливо вытер ладони о мантию, будто он испачкался.

Грязь.

— Ты ненормальный, Малфой, — она покрутила пальцем у виска и попятилась.

Быстро прошмыгнула в сторону и почувствовала, как её внутренности скручиваются от его взгляда. От его взгляда, насквозь пропитанного ядом, ненавистью и… обещанием? Больной идиот.