Уничтожитель

— Я сам думал об этом, — ответил парень, — не тогда, в «Виндзоре», а потом, пока летел и не отключился. В гуще событий, сами понимаете, было не до этого, думаешь о простом выживании. И то мне не повезло, меня поймали двое у самого шлюза. Аскольд, глава нашей «пятёрки», бывший, и Полина, программист. Её я резанул кухонным ножом, а он сбил меня с ног и начал прыгать на мне. Кое-как я заполз в шлюз, а он всё не отставал, в салоне принялся бить меня головой о подлокотник кресла. Не знаю, каким чудом я не вырубился. Но в челноке протокол безопасности оказался исправен, он и выключил Аскольда. Я кое-как вытащил его обратно на причал и улетел. И вот, пока летел, тоже подумал о том, что протоколы безопасности «Виндзора» наверняка умели распознавать кибербезумие и должны были сперва выключить всех сумасшедших, а потом вызвать полицию.

— Демид, — услышал Морозов в чате голос Святослава, — выйди, надо поговорить.

Предупредив Аглаю, молодой человек покинул кабинет. Сообщники ждали в коридоре.

— Демид, — сразу набросился на него Святослав, — Ну я понимаю, Аглая — неразумная баба, но ты хоть голову включи!

Опять он совсем не то говорил, как после смерти Карины.

— А что не так? — спросил Демид.

Слишком много смертей, души покойников будто вцепились в Морозова и тащили за собой в потусторонний водоворот. За его гулом обычные слова, продольные колебания молекул воздуха еле достигали слуха.

— Как что? Прилетает ниоткуда неизвестный никому из нас не пойми кто и давай рассказывать небылицы, которые никак нельзя проверить.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что он легко может оказаться провокатором. И, скорее всего, таковым является.

— Я так не думаю.

— А ты подумай. У него очень удобная позиция.

— Он был в коме, когда прилетел. Еле живой, практически, — напомнил Демид.

— Не стоит слишком хорошо думать о режиме, — подал голос Фëдор, — они способны на любую подлость, для них человека в кому насильно отправить — плëвое дело.

Что они все говорят? Совсем не разобрать из-за стенаний мертвецов.

— И что вы предлагаете?

— Аглаю уже не спасти, — сказал Святослав, — она раскрылась перед ним полностью. У тебя ещë есть шанс, напрямую к организации тебя никто не причислял. И Карина в разговоре этого не упоминала…

«Как он может говорить такое? — думал Демид, — как он может такое помнить? Как он смог обратить на это внимание, разглядеть мелкие подробности сквозь завесу боли мертвецов?»

— Тебя будут допрашивать, — продолжал рассуждать Святослав, — но, если ты будешь говорить правильные вещи, тебя отпустят, я думаю. Мы же, как люди совершенно посторонние, сейчас просто улетим.

— Ты с ним согласен, Фëдор?

— Да.

Слова сообщников казались Демиду бреднями сумасшедших, он никак не мог найти в их речи рациональное зерно. На сетевик Морозова пришëл сигнал о входящем вызове, он отвлёк молодого человека от напрасных поисков. Демиду почему-то подумалось, звонила Карина, он весь день ждал еë звонка, но то была мама.

— Сейчас я отвечу на звонок и вернусь, — предупредил Демид и заторопился к лестнице.

— Кто это? — всполошился Святослав.

— Мама, — бросил Морозов через плечо.

Демид поднялся из подвала, прошëл на кухню и сел за стол. Проектор под потолком нарисовал перед ним голограмму матери. Демид посмотрел на неё, как на пришельца из другого мира.

— Привет, сынок.

— Здравствуй, мам.

— Как ты?

— Хорошо.

— Вижу, ты сменил халат.

— Да, надоело что-то.

— Это хорошо. Когда человек начинает задумываться, как он выглядит со стороны, значит, он идëт на поправку.

— Наверное. А вы как с папой?

— Мы отлично. Вчера болтали с Дуняшкой.

— Они всë ещë не вернулись с Земли?

— Нет, вчера ездили на Домбай.

— Это что?

— Это перевал такой на Кавказе. Горы.

— И как?

— Они в восторге. Говорит, словами этого не передать, и не один сим не даст представления, этим нужно просто дышать.

Мир, окно в который открыл разговор с матерью, был полон обычных человеческих проблем и радостей. Карьера, семья, медовый месяц, досуг на выходных днях. Туризм реальный и виртуальный. Слушая мать, Морозов почти забыл о происходившем в подвале, вернее, постарался забыть как можно прочнее об этом, а также о Карине, Евграфе и клятве, что дал при вступлении в организацию: «Не признавая авторитетов, разрушать старый мир до основания, чтобы новое общество могло расти свободно». Но тьма за окном, впущенная им самим, напоминала о реальности.

— Здорово, я за них очень рад, — пробормотал он, — передавай им от меня привет.

— Сынок, — сказала мать аккуратным тоном, — мы с отцом понимаем, что ты взрослый человек, и в состоянии сам справиться со своими проблемами.

— Так.

— И, если ты не хочешь нам о чëм-то рассказывать, имеешь на это полное право, мы уважаем твои границы.

— Так.

Вот люди, которые, в самом деле, заботились о нëм. В отличие от тех, что остались внизу. Демиду захотелось, чтобы разговор никогда не закончился, и он, Морозов, так бы и плавал в живительных лучах человеческого участия.

— Но мы переживаем за тебя, очень сильно. Я хочу сказать, если что-то серьëзное случилось у тебя, что-то тебя гложет, съедает изнутри, может, ты обратишься к специалисту?