Уничтожьте всех дикарей

Евреев вряд ли можно было считать «людьми более низкой культуры» в том смысле, как об этом говорит Ратцель. Стандартное обвинение против евреев было обратным: они занимают уж чересчур господствующее положение в культурной жизни Германии.

Однако в своей книге «Politische Geographie» (1897) Ратцель умудряется объединить евреев с народами, по его мнению, обреченными на уничтожение. Вместе с «низкорослыми охотниками Африки» и «подобными бесчисленными существами» евреи и цыгане помещаются Ратцелем в класс «бродячих людей, не имеющих своей земли»[83].

Земли без людей, с другой стороны, больше не существует. Даже пустыни сегодня не могут считаться пустыми, никому не принадлежащими пространствами. Поэтому растущий народ, которому нужно больше земли, должен завоёвывать себе землю, «которая превращается в необитаемую при помощи убийства и выселения её жителей».

Ещё Перикл опустошил остров Эгина, чтобы подготовить место для переселенцев с Аттики. Рим проводил точно такие же выселения. С тех пор необходимость в этом только возрастала, ибо необитаемой земли становилось всё меньше и меньше и наконец не стало вовсе. «Колонизация уже давно превратилась в выселение».

История американской колонизации даёт множество примеров подобного переселения и перемещения народов. «Чем выше стоит уровень культуры иммигрантов по сравнению с уровнем изначальных обитателей этих мест, тем легче идёт процесс…» Соединённые Штаты – это лучший пример быстрой пространственной экспансии: от 1,8 миллиона квадратных километров в 1783 году до 4,6 миллионов квадратных километров в 1803-ем и 9, 2 миллионов в 1867 году.

Европа – самый густонаселённый континент с самым быстрорастущим населением. Колонии для Европы – необходимость.

Но ошибочно думать, что колонии должны быть исключительно по другую сторону океанов. Пограничная колонизация – тоже колонизация. Те оккупированные территории, что находятся под рукой, куда легче защищать и ассимилировать, чем удалённые. Распространение России в Сибирь и Центральную Азию – самый важный пример подобного типа колонизации, утверждает Ратцель.

Так же явно, как статуя Карла XII в стокгольмском Кунгстредгордене с её указующим перстом, Ратцель дал понять, где, по его мнению, находится будущее политической географии Германии.

Гитлеру подарили книгу Ратцеля в 1924 году, когда он находился в тюрьме Ландсберг и писал «Майн Кампф».

140.

На ужин жабы. Живые жабы. Просыпаюсь прямо перед тем, как откусить жабе голову. Она всё ещё пульсирует у меня в руке.

141.

А как тогда насчёт международного права?

Британцы всегда считали собственную экспансию само собой разумеющимся правом. Французскую экспансию в Северной Африке и русскую экспансию в Центральной Азии, с другой стороны, они рассматривали как предосудительные акты агрессии. А что немецкая экспансия является в высшей степени аморальной – на этом сошлись и французы, и русские, и британцы.

Роберт Нокс вывел заключение, что правда – в силе:

«Теперь, когда я пишу эти строки, кельтская раса готовится захватить Северную Африку по тому же праву, что мы захватили Индостан; по праву мощи, физической силы, поскольку единственное реальное право – это физическая сила[84]».

Британцы теперь возмущаются французским вторжением и видят в нём беспощадную агрессию. Мы забываем, говорит Нокс, что «законы сделаны для того, чтобы связывать слабых и быть нарушаемыми сильными». Неужели мы и вправду ожидали, что могущественная Франция согласится оставаться «стиснутой, сжатой, заточенной» внутри своих границ, которые положили ей случай и венная фортуна? Конечно, нет.

И это уже притом, что Франция рассматривается просто как нация! Если же мы посмотрим на неё более широко и вспомним, что Франция представляет собою расу, то мы поймём, что французские притязания полностью обоснованны. «Люди кельтской расы требуют себе долю в мировом наследстве, которая соответствует энергии, численности, цивилизованности и мужеству».

Так написал Нокс в 1850 году. Тот же самый аргумент теперь зазвучал и по-немецки в качестве главного мотива немецкой экспансии на Восток.

142.

Будучи преподавателем немецкого языка в Глазго (1890-1900), Александер Тилле хорошо ознакомился с британской имперской идеологией. Он германизировал её, связав Дарвина и Спенсера с теориями Ницше о сверхчеловеческой морали и новой «эволюционной этике».

В области международного права эта этика означала, что прав сильнейший. Вытесняя низшие расы, человек делает лишь то, что делают лучше организованные растения с хуже организованными, что более высокоразвитые животные делают с менее развитыми. «Все исторические права недействительны перед правами сильнейшего», - пишет Тилле в работе «Служение народу» (Volksdienst) (1893)

В природе высшие всюду торжествуют над низшими. Более слабые расы вымирают, даже если и не пролито ни капли крови. «Право сильной расы – уничтожить более слабую».

«Когда эта раса не сохраняет способности к сопротивлению, у неё нет права существовать. Тот, кто не может поддерживать себя, должен смириться с тем, что исчезнет»[85].