Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности

Согласно ч. 1 ст. 14 УК РФ «преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Из данного определения вытекает, что преступление характеризуют следующие признаки: общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость. Некоторые авторы выделяют лишь три и даже два признака преступления — общественная опасность, уголовная противоправность и виновность либо общественная опасность и противоправность[55].

Однако ясно, что здесь самый основополагающий признак — общественная опасность деяния, которая «все более ... рассматривается как важнейшая уголовно-правовая категория»[56].

По мнению одних авторов понятие общественной опасности преступного деяния остается дискуссионным, поскольку до сих пор не конкретизирована в достаточной мере[57]. Другие же исследователи полагают, что состав преступления отражает общественную опасность деяния в целом, а каждый признак отражает свою часть общественной опасности, несет в себе «заряд» опасности[58].

Преступление, как и любое правонарушение, прежде всего, опасно для общества и государства, так как нарушает установленный законом правопорядок. Вопрос о понятии преступления и определении степени нарушения таким деянием правопорядка, конечно, вызывает повышенный интерес исследователей.

«Общественная опасность — свойство всякого правонарушения, а общественная опасность преступления отличается особой степенью опасности» — пишет М.И. Ковалев[59]. Однако он не уточняет, в чем состоит отличие «обычной» от «особой» степени общественной опасности, а лишь называет основные элементы ее определения, к которым относит: 1) важность охраняемых общественных отношений; 2) значимость и характер причиненного вреда; 3) характер вины причинителя вреда; 4) особенности самого преступного деяния; 5) особенности субъекта преступления.

М.И. Ковалев утверждает, что «степень общественной опасности — это количественное выражение опасности деяний»[60], но никаких параметров соответствующих количественных показателей не приводит.

По мнению Н.Ф. Кузнецовой, степень общественной опасности «заключает в себе количество опасности для общества»[61]. Однако методика расчета и учета «количества опасности» остается не раскрытой.

Характеризуют общественную опасность и «как объективное свойство деяний определенного вида», которое «производит негативные изменения в социальной действительности, нарушает упорядоченность системы общественных отношений[62]. При этом указывается на реальную угрозу нанесения существенного ущерба господствующим общественным отношениям, образу жизни. Отмечается, что ущерб может быть экономическим, а также нанесенным конституционным правам граждан, порядку управления, общественному порядку и т. п[63].

История уголовного права свидетельствует о том, что степень общественной опасности того или иного преступления всегда определялась правящей государством властью партией по своему усмотрению при игнорировании мнения населения и без учета объективных критериев оценки ввиду отсутствия (точнее — невыработанности) таковых.

Например, в УК РСФСР 1926 г. общественно опасным признавалось «всякое действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени»[64]. При этом ст. 16 УК особо отмечала, что «в отношении сельскохозяйственного колхозного актива, в отношении кадров промышленности и т.д. судебная репрессия должна быть последним средством воздействия, применяемым после того, как исчерпаны другие меры воздействия»[65].

По мнению некоторых авторов, общественная опасность есть способность деяния причинять вред общественным отношениям, а также объективное свойство, позволяющее оценить поведение человека с позиции определенной социальной группы[66].

Данное определение вызывает, по меньшей мере, сильное недоумение. Во-первых, не очень ясно, каким образом позиция одной социальной группы может отражать мнение всего общества, во-вторых, почему идентификация общественно опасного деяния в качестве преступления стала прерогативой «социальной группы», а не закона и правоприменителя?