Уникальный экземпляр: Истории о том о сём

Они миновали киоск, где продавались газеты, сладости, напитки, курево, журналы, расчески, авторучки, зажигалки. Через две минуты на пути возник точно такой же, торговавший схожими товарами. Оказалось, киоски понатыканы всюду. По уходящим за пределы видимости улицам текла река машин, пешеходов, набитых автобусов, груженых самосвалов и даже повозок, запряженных лошадьми. Старпом шагал размашисто.

— Когда выходишь в Нью-Йорк, Нью-Йорк, нужно пошевеливаться, иначе ворье тебя заприметит.

Они переходили улицу за улицей, сворачивали то за один угол, то за другой. Ассан поневоле снял пиджак в полоску и повесил на руку. По спине стекал пот, перед глазами плыло, голова лопалась от Америки.

На каком-то углу старпом остановился:

— Постой-ка. Куда это мы забрели?

— Вы разве дорогу не знаете?

— Я вот думаю, как нам лучше отсюда выбраться. — Старпом огляделся и увидел нечто такое, что его рассмешило. — Ты погляди!

Запрокинув голову, Ассан посмотрел в указанную сторону и на верхнем этаже увидел растянутый во все окно, наподобие вывески, бело-голубой греческий флаг: крест — символ церкви, полосы — символы моря и неба. Какой-то мужчина без пиджака, ослабив галстук, говорил по телефону и размахивал сигарой.

— Где только наших нет. — Старпом опять хохотнул, а затем поднял руку ладонью кверху. — Вот смотри. Нью-Йорк, Нью-Йорк усвоить проще простого. Он имеет форму ладони. Авеню, все под номерами, длинные, тянутся от пальцев к запястью. Стриты, все пронумерованные, идут поперек ладони. Бродвей, линия жизни, изогнут на всем протяжении. Два средних пальца — это Центральный парк.

Ассан изучил собственную ладонь.

— Эти указатели, — старпом ткнул пальцем в сторону двух дощечек, закрепленных на столбе крест-накрест, — сообщают, что мы находимся на пересечении Двадцать шестой стрит и Седьмой авеню. То есть вот здесь, видишь? — Старпом обратился к карте своей ладони. — Угол Двадцать шестой и Седьмой. Усек?

— И это — у меня на ладони. Обалдеть. — Ассану показалось, он все запомнил.

Они продолжили путь по Седьмой авеню и свернули за угол. Старпом остановился у ступенек, ведущих в подвальную парикмахерскую.

— Пришли, — объявил он и начал спускаться ко входу.

Эта мужская парикмахерская смахивала на те, что остались в Старом Свете. Все присутствующие уставались на Ассана со старпомом. Здесь было включено радио, но вместо музыки гремел один мужской голос, перекрывающий шум толпы; толпа время от времени ревела и начинала хлопать. На полках выстроились шеренги флаконов с жидкостями всех цветов радуги. По воздуху плыл сигаретный дым; две настольные пепельницы были до краев набиты окурками.

Старпом обратился по-английски к пожилому цирюльнику (напарник у того был совсем молодой — как видно, сын), а потом сел в сторонке на стул. Ассан пристроился рядом, слушая английскую речь и листая журналы с портретами вооруженных преступников и женщин в узких юбках. В очереди ожидали трое американцев, наконец один из них пересел в кресло к молодому парикмахеру — удобное, стальное, с кожаным сиденьем. Когда следующий посетитель расплатился и отпустил шутку, от которой другие рассмеялись, Ассан выскользнул за дверь и по ступенькам поднялся на тротуар. Обслужили следующего; он тоже сказал что-то смешное, расплатился мелочью и ушел.

Место в кожаном парикмахерском кресле занял старпом и стал что-то объяснять, указывая на Ассана. Парикмахер посмотрел в его сторону и сказал "Yoо bet-cha"[16], а потом накинул на старпома белую салфетку, плотно закрепил сзади на шее и приступил к бритью. Троекратно распаривал, намыливал помазком и брался за бритву — получалось не хуже, чем у турок в Стамбуле. Затем подстриг, а над шеей и за ушами прошелся бритвой. Мужчины пересмеивались и что-то рассказывали; старпом не отставал — видимо, заключил Ассан, как следует поднаторел в английском. Американцы, хохоча, посматривали на Ассана, будто шутки отпускались в его адрес.

Гладко выбритый, благоухающий терпким одеколоном, старпом расплатился бумажными деньгами и, сказав что-то по-английски, указал на Ассана. Парикмахер повторил "Yoo bet-cha" и жестом пригласил Ассана в кресло.

Пока Ассана закутывали в белую салфетку, старпом перешел на греческий:

— С тебя денег не возьмут. Я расплатился. Держи вот это. — Старпом вручил ему ком сложенных бумажных денег. Американских. — Ты парень толковый, правильный, в Америке не пропадешь. Удачи.

На ступеньках, ведущих на улицу, Ассан в последний раз увидел ботинки старпома.