Уникум

Добрались до ночной стоянки какой-то немецкой моторизованной части. Подползя поближе, я устроился за остовом горелого КВ и стал изучать, что там за техника.

— Командир, что делать будем? — тихо спросил Бабин.

— Я подумывал танк немецкий угнать, но видишь, какая там охрана. Трое часовых с разных сторон, незаметно и тихо не снять, тем более у меня звон в ушах не прошёл, могу нашуметь. Так что танки отпадают. Меня привлекает вон тот двухосный вездеходный — пушечный броневик. Это французский «Панар», неплохая машина в своём классе. Что удобно, стоит с краю у мотоциклов, и часовой там всего один. У Москвы на танкодроме чего только не было, но такого француза не встречал. Я его по журналам изучил. Разберёмся. Однако, чтобы угнать броневик, нужно отвлечь немцев. Большой бум, то есть взрыв, а желательно, несколько, вот что нам нужно. Видишь те грузовики? Там тоже часовой прогуливается, уверен, что там снаряды и топливо. Если расстрелять их из броневика, пожар и взрывы обеспечены. А мы сбежим под это дело.

Мы смогли подкрасться к стоянке мотоциклов, где и броневик стоял. Часового я снял своим перочинным ножом, зажав рот и трижды ударив в горло, после чего долго удерживал, пока тот не перестанет дёргаться. Из стоявших в ряд палаток — умеют немцы воевать с комфортом — так никто и не появился. Вытерев руки и нож о форму часового, снял с него штык-нож и фляжку. Две гранаты ручками вперёд сунул за голенище сапога. Потом снял часы с руки и достал документы, убрав также в планшетку. Больше ничего интересного у часового не было. Ну, разве что зажигалка и сигареты в кармане. Хм, и расчёска карманная, тоже прибрал. После этого скользнул к броневику. К счастью, дверца не заперта была. Подозвав бойцов, впустил внутрь. Мы старались не шуметь, но всё же пару раз стукнули пулемётом. Звон железа по железу далеко разнёсся по округе, но вроде тревоги никакой нет. Броневик рассчитан на четырёх членов экипажа. Тихонов за руль, я за наводчика, Бабин на место заряжающего.

Зажигалка пригодилась, мы заперлись внутри, и я стал Тихонову объяснять, что здесь и где. Но тот и сам интуитивно разобрался, тем более на панели схемы переключения передач и мостов были. Потом показал Бабину, как заряжается пушка и какие снаряды надо подавать. Зажигательные тут были. Жаль, не обоймами, а по одному, но всё же огонь вести мы можем. Тот подал первый снаряд, затвор сыто клацнул, я зарядил пулемёт, у него тупое рыльце торчало, как у «максима». Когда все приготовления были закончены, негромко поставил задачу:

— Как я открою огонь, мехвод, заводишь двигатель и сразу двигаешь прочь от этой стоянки. Постарайся проехать по палаткам с немцами, сколько-то да подавим. И гони прочь. Я же на ходу буду вести огонь.

Как включать свет внутри машин, мы уже разобрались, но сейчас выключили, и я, повернув башню, выстрелил по грузовику, в кузове которого стояли бочки, явно с бензином. Рвануло красиво, на месте грузовика образовался огненный шар. Пока Бабин заряжал пушку, я дал длинную очередь из пулемёта по палаткам. Тихонов долго крутил стартером, пока движок наконец не взревел, видимо, сначала насос нужно было включать. Но всё же завёл и погнал прочь. Я успел сделать пять прицельных выстрелов по грузовикам с топливом, выпустить всю ленту из пулемёта по немцам, и уже на ходу стрелял по грузовикам со снарядами. Жаль, детонации так и не вызывал, но пожаров хватало.

Не сразу, но мехвод нашёл, где включается фара, и дальше двигаться было куда удобнее. Мы ушли с дороги и ехали по полю, благо для бронеавтомобиля это не проблема. Тут же нашлись наушники, так что теперь и связь внутри бронемашины была.

Первая же неприятная новость последовала от Тиханова — баки фактически пусты, дрянной экипаж перед отдыхом не заправил машину. Топлива у нас километров на тридцать, канистр на броне тоже не наблюдалось. Надо было с мотоциклов канистры прихватить, но кто ж знал? Всё же наспех проходило.