Уникум

Когда я узнал, куда идёт эшелон, не знал, ругаться или радоваться. Страна большая, а меня именно в столицу везут, где неприятные встречи с бывшей семьёй Глеба могут случиться. Да и знают Глеба многие врачи, могут опознать. С другой стороны, Светлана под боком, что тоже неплохо. Домашнюю еду, а готовит она просто здорово, я любил. А так как я ходячий, то в Брянске вышел на вокзал и сразу — к начальнику станции. Пока паровоз заправляли, полчаса у меня было. В общем, позвонил на работу Светы из кабинета начальника станции. Светлана вскоре прибежала, ей трубку передали, и я пояснил, что ранен, какой эшелон и когда в Москве буду. Попросил встретить. У меня вещмешок при себе. Внутри, помимо личных вещей, награды мои и документы к ним. У меня только командирское удостоверение и забрали, когда оформляли. В сидоре также деньги и пара трофейных пистолетов. Вот чтобы не потерять всё это, хочу передать Светлане. Та сохранит.

Возвращаясь, закупил у бабулек то, что заказали в нашем купе и соседнем. Даже водка нашлась, но как-то дорого всё, три цены дерут, совсем совесть потеряли.

Прибыли мы в Москву вечером, не солгали врачи, и началась разгрузка. Я тоже вышел со своим сидором в левой руке. Вообще у меня их два. В одном мелочёвка, нужная пока в госпитале буду лежать, — от бритвы до разных мелочей. К этому же сидору прицеплен тюк моей формы с сапогами. Её ещё в медсанбате постирали и зашили. В петлицах теперь по три кубаря, в удостоверении в штабе дивизии данные тоже исправили. Самое ценное в другом сидоре, его я и собирался передать Светлане.

Её я вскоре заметил в стороне. Разгружали нас на запасных путях, а не на перроне. Она одна тут с таким пузом, которое заметно подросло. Обнялись мы осторожно. Отдав ей сидор, я сходил за вторым, тем, что с формой, и с которым я в госпиталь поеду. Вообще, личные вещи при раненых были, многие их как подушки использовали. В госпитале уже сдадут на склад, что-то в тумбочки уйдёт, а при выписке всё вернут. Мне так пояснили другие раненые, которые уже бывали в госпитале в Финскую. А для меня это первый опыт. Война длинная, возможно, и не последнее ранение. Этого не хочется. Не хватало, чтобы к старости прежние раны ныть начали.

Вернувшись к Светлане и положив вещи под ноги, пока вокруг суета царила и в машины и повозки грузили раненых, я коротко рассказал, что со мной было, а она — про себя. Света выполнила, что я советовал, закупила припасы и сейчас видела, что я был прав.

— В мешке мои вещи и деньги. Трофеи с немцев. Деньги забери и используй. Знаешь для чего. У меня там оружие. Сможешь с таким животом подняться на чердак и убрать в тайник?

— Смогу, вчера поднималась.

— Тогда в тайник оружие убери и… знаешь, мои награды и документы тоже. Туда, где я свои вещи оставлял. Там сохраннее будут.

По моей просьбе она купила шесть штук офицерских тетрадей, я же решил заново всё написать, так что они мне понадобятся. И большие конверты заодно приобрела. Между прочим, большая редкость. Как бы не вычислили меня через Светлану.

Так как руки у неё были свободны, она развязала горловину моего вещмешка и убрала мой заказ внутрь. На этом мы стали прощаться, несколько раз крепко поцеловавшись. После чего я направился к одной из машин — разгрузка заканчивалась. В кабине место нашлось, там и поехал, а Светлана домой. Обещала завтра навестить меня. В какой госпиталь меня направили, она уже уточнила у местных. Дальше стандартно: довезли, я сам пошёл — хотя шатало, — конечно, до командирской палаты, где мне поставили седьмую койку, хотя палата была рассчитана на шесть. Часть вещей, включая заказ, в тумбочку убрал, которую с соседом делю, после чего сдал сидор и форму кладовщику под роспись. Теперь только при выписке выдадут. Вот документов у меня не было, они с моей лечебной картой ранбольного у военврача санитарного поезда были. Меня оформили и уложили спать, я едва успел с парнями познакомиться. Завтра обход, со своим лечащим врачом познакомлюсь. Как раненый средней силы тяжести я не требовал постоянного присмотра, что радовало.

Дальше начались трудовые будни лечения.

* * *