Уникум

Родион чувствовал, что несколько рук ощупывают его, пытаются вывести из странного паралича. И эти руки не жгли, и Родион счел себя уже мертвым.

И последним, о чем он подумал, было то, что мертвым быть не так уж и плохо, по крайней мере не так больно, как быть живым…

Глава 11. Заслуженный отдых

Тридцать восемь… Нет, тридцать девять кафельных плиток уместилось в простенке между дверью в палату и грузовым лифтом. И еще кусочек плитки сбоку. Егор сто раз пересчитал их, запомнил порядковые номера надтреснутых и исцарапанных… Больше заняться было нечем.

Влад тоже маялся. Он уже почти час топтался возле длинного окна, то отвечал на телефонные звонки, то угрюмо разглядывал что-то в ночном больничном дворе.

Из палаты ни звука не доносилось. Виной тому был тамбур с плотными дверями. Кто-то там колдовал над Родионом, и Егор с Осташовым уже не первый час ждали хоть каких-нибудь известий.

— Может быть, о нас забыли? — вздохнул Егор.

— А кто мы такие, чтобы о нас помнить? — пожал плечами Осташов. Если бы на месте Родиона оказался ты, с тобой никто не стал бы возиться…

— А в чем же разница? — удивился Егор. — Я что, не человек?

— Человек, человек… — с легкой досадой отмахнулся Осташов. — Но чем дольше Родион пробудет здесь, тем больше возможностей у этой вшивой больницы поправить свои финансовые дела. Отделение-то хозрасчетное. А ты вряд ли будешь скупиться на оплату палаты, лекарств и дежурных сиделок…

— В самом деле, — Егор снова вздохнул и, решительно поднявшись на ноги, подошел к Владу. — Надо сказать бухгалтеру, чтобы вызволил побольше оборотных средств… Наверное, понадобится много, а у меня на кармане остались жалкие гроши…

— Я уже звонил Петру, — заметил Осташов. — Завтра утром все будет сделано.

— Спасибо, старик, ты молодец… — Егор потрогал лоб и угрюмо пожаловался. — Ничего голова не соображает. Полный сумбур…

Осташов молча пожал плечами и виновато улыбнулся.

Егор пытался смотреть в окно, но взгляд его принимался опять скакать по стенам.

— Хорошо еще, что ты приехал… — вздохнул Влад. — Ты же лучше меня должен знать, что нельзя его без присмотра оставлять… Нашел, в самом деле, время на него обижаться. Знаешь же, горбатого могила исправит…

Егор и так был сам не свой. И совершенно неуместное напоминание о могиле взбесило его:

— Прекрати, Влад! Не трави меня!

— Извини… — обронил Осташов.

Он помолчал с минуту и вздохнул:

— Я виноват. Я. Нужно было сразу бить тревогу… Он показался мне очень усталым. Ввалился в гримерку, бледно-зеленый, как тень отца Гамлета. Потом совсем скис… И все же не понимаю, что могло произойти за те две минуты, пока он оставался один…

— И я не понимаю, — тихо проговорил Егор. — После того, как Родька стал таким… Ну, ты понимаешь, о чем я… После этого он ничем никогда не болел. Всегда здоровый был, сильный, любую хворь давил в зародыше… Я в гимнастических залах ведра пота оставил, а он, ни разу не перетрудившись, всегда был в отличной форме, мускулы на нем сами нарастали в нужных местах…

— Да уж, для такого приступа должна быть причина, — строго сказал

Осташов.

— Мне показалось, что когда мы с тобой вошли, Родька был чем-то смертельно испуган, — пожал плечами Егор.

— Согласен. Все именно так и выглядело, — кивнул Влад. — Но мне и свалить-то не на что: ребята проверили все прилегающие помещения и коридоры. Ничего такого ужасающего мы не обнаружили, как ни старались…

В распаленной голове Егора метался целый вихрь интуитивных подозрений, и он хотел было вывалить их на Осташова, но тут позади почти бесшумно отворилась дверь палаты. В коридоре показался молодой врач в коротком халате и потешной высокой круглой шапочке. Он выглядел усталым, но вполне удовлетворенным.

Егор развернулся к врачу и спросил с надеждой:

— Как он там? Обошлось?

Врач небрежно сдвинул шапчонку на бок и в задумчивости поскреб голову:

— Ну это как посмотреть… В морг вашему чудотворцу еще рано. Но больше пока ничего определенного… Нужно время.

— Для чего?

— Для того, чтобы сделать вывод… — уклончиво отозвался врач. Случай, я считаю, вполне банальный. Но пока рано говорить о том, сколько это продлится и чем кончится…

— Он очнулся?

Врач внимательно взглянул на Егора, склонив голову на бок, подавил тяжелый вздох и высказался раздраженно, но сдержанно:

— Нет, пациент еще в коме. Я бы даже не стал загадывать о том, как скоро он очнется. Не буду утомлять вас, молодые люди, трудными медицинскими терминами, по всему видно, это для вас филькина грамота… Все под контролем, аппаратура способна поддержать больного, но только он сам может победить это состояние…

— Я ничего не понял, — Егор взъерошил себе волосы и всплеснул руками. — Вы по-человечески мне можете сказать? Что с ним случилось?

Врач нервным движением поддернул халат и полез в карман брюк. Вытащив пачку сигарет, он извлек одну и принялся разминать ее в тонких узловатых пальцах.

— Ох уж эта мне братва… Не знаешь, как и что вам говорить… Пристрелите еще сгоряча… — пробормотал он.

— Я вас скорее пристрелю, если вы темнить будете! — заорал Егор.

Осташов сзади крепко взял его за локоть.