Уникум Потеряева

Галя с затуманенным взором водила ладонями по кромке стола. «Да, да, в Потеряевке, кажется. А вообще — не знаю я, кажется, ничего! Ах, оставьте, оставьте меня все!» — она с рыданиями выбежала из кабинета. Вот появилась уже на тротуаре, под Васиным окном; вытерла глаза, перешла дорогу, и стала покупать семечки у пропыленного насквозь аборигена. «Тоже неконкретная», — вздохнул Вася, и вновь принялся мучительно раздумывать над загадочным фактом кошмарного исчезновения трех сетей.

В динамике пропикало двенадцать. Ровно в это время Васина невеста, заступив на рабочую смену в своем музее, снимала трубку и звонила ему.

Тотчас зазвонил телефон.

— Здравствуй, Васичка, — сказала Зоя. — Хороший день, правда?

— Здравствуй, Заинька, — улыбнулся Вася. — День просто прекрасный!

ПРАВИЛЬНАЯ ЖИЗНЬ, ПРАВИЛЬНОЕ СОСРЕДОТОЧЕННОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ

Странный человек Гуру, для Лизоли Конычевой — Учитель, по паспорту значился Антоном Борисовичем Афигнатовым, имел две профессии, и в силу того — две должности. По одной принадлежал скорее к миру ученому, ибо работал на кафедре паталогической анатомии мединститута, по другой — к миру культурному, как бы даже театральному, так как дирижировал оркестром местного цирка. В свое время он с отличием окончил музыкальную школу, с отличием же — музыкальное училище, после чего поступил в медицинский и столь же блистательно прошел и завершил курс обучения в нем. Затем, уже работая на кафедре, сделал еще один рывок — и консерваторский диплом, тоже с красной обложкой, оказался в руках.

По окончанию консерватории никогда не знавшему отдыха ассистенту показалось, что в жизни его стали появляться опасные свободные пустоты. О, уж он-то знал, сколь они опасны! В одну из подобных пустот — между окончанием мединститута и поступлением в музыкальный вуз, — он даже как-то женился. Правда, брак был недолгим и бездетным, но куда денешь воспоминания о постоянной постыдной от кого-то зависимости, сразу же возникшем и закрутившемся кругом хаосе, необходимости вести ненужные, абсолютно глупые разговоры? И почувствовав пустоты на этот раз, он пошел в цирк и предложил там свои услуги.

Полгода проработал пианистом, и был в этом качестве оценен: установив, что Афигнатов не пьет, не курит, не опаздывает на репетиции и представления, не вникает пристально в закулисные интриги, — его двинули в руководство маленьким оркестриком; освоив дирижерский пульт, он прочно за ним утвердился. Пустота, вроде, заполнилась, — даже, казалось бы, сделан шаг к жизненному идеалу: с одной стороны — страдания людей; исцеление и уход за черту, с другой — вечный праздник музыки, пир веселых страстей. Соединив их вместе — патанатомию и искусство — Антон Борисович надеялся уравновесить две эти стороны своего существования. Таким образом, жизнь обретала видимость гармонии. Действительно, утром и днем он трудился, вел лабораторные, заседал на кафедре, писал статеечки, а вечером взмахивал палочкой, марш Дунаевского оглушительно падал на арену, на зрительские ряды, проникал в уборные помещения и конюшни, у всех от него бродила и пузырилась кровь, люди бодро и весело кричали, разгоняя усталости, печали и скуку, лошади били копытом, ревели медведи, а слон поднимал изогнутый хобот. Дирижер склонялся над всем этим, выглядывал из вознесенной наверх оркестровой чашки. Изможденное лицо его с остренькой бородкой высовывалось, нависало над зрителями, клоунами, жонглерами, канатоходцы проходили мимо, носились сосредоточенные акробаты. Бледный пьяница-скрипач жался щекою к инструменту, прикрывая глаза. Эквилибристка с упругими красивыми ногами сыпала воздушные поцелуи.

После работы дирижер бежал сразу домой, в свою небольшую квартирку, бессознательно все еще отбивая про себя: «Пам-пам… пам-парарам-пам… та-ра-ра-ра-а…». Тонкая тень высокой складной фигуры скользила по земле, освещенной луною. День окончен, пора спать. Однако, если он не засыпал сразу, долго мучился. Пытался в это время думать о кафедральных делах, о цирковых, но все они казались ему тогда мелочью, мысли отлетали от них, и снова начинала возникать опасная пустотка. В выходные она вообще разверзалась в пропасть.