Универсальный многослов

В этом смысле Анна Каренина ничем принципиально не отличается от Колобка, а Раскольников – от собаки Баскервилей. Эти существа на свет никогда не рождались, они – плод воображения писателя. В сущности, все произведения литературы – это сказки или притчи (как кому больше нравится) с некоей, важной для нас, моралью.

Автор создает искусственную, то есть не существующую на самом деле, реальность и помещает в нее не существующих на самом деле персонажей. Разница лишь в степени условности: нам проще поверить в реальность Анны Карениной, чем в «настоящесть» Колобка.

Даже когда нам кажется, что автор рисует подлинную жизнь, описывает все, как было на самом деле, – это не так.

Любой взгляд любого художника непременно субъективен.

Даже пейзаж – абсолютно, казалось бы, документальный жанр живописи… Да что там живопись! Даже по-настоящему художественная фотография – это мир, увиденный глазами фотохудожника, то есть в определенной степени созданный им.

Художник – в самом широком смысле этого слова – всегда интерпретатор мира, он создает искусственную картину жизни и приглашает нас туда: искушает.

Люди искусства создают как бы концентрированную реальность, и поэтому для нас столь соблазнительно туда попасть.

Люди искусства искушают нас этим искусственным миром, попадая в который мы тренируем свои души.

Кстати, слово «искусство» имеет древнеславянские корни и происходит от слова «искус» – «испытание соблазном».

Искусство – это соблазнение иной, придуманной, ненастоящей жизнью.

Надо сказать, что подобный взгляд выработался у человечества не сразу. Поначалу искусство имело чисто практические цели.

Большинство ученых убеждены, что вовсе не ради эстетического удовольствия наш далекий предок, отвлекаясь от охоты, начинал что-то там рисовать на камне. Эти изображения имели хоть и магический, однако вполне определенный смысл. Первобытный человек был убежден: ежели он убьет нарисованное животное, то потом также легко уничтожит и настоящее. Но и этого мало! Нужны еще песни и танцы, то есть заклинания и ритуальные телодвижения.

То есть очень практические цели у искусства.

В Древнем Египте труд художника считался едва ли не священным, потому что перед мастером ставилась конкретная задача: дарить бессмертие. Например, зодчий Хемиун – племянник царя Хеопса – руководил постройкой одноименных пирамид. Такой вот художник.

С веками отношение к искусству изменилось, я бы сказал, кардинально. Что не мешало людям продолжать спорить: что все-таки в нем главное – польза или удовольствие?

Есть в Испании такой город – Таранто. В городе этом водятся неприятные создания – тарантулы, мохнатые пауки, которые кусают больно и ядовито. Жители Таранто были убеждены, что если танцевать безумный, страстный, быстрый танец, то яд тарантула выйдет из организма. Они были не так уж и наивны, как может показаться: ведь известно, что вместе с поитом яд может выйти из человеческого тела. Танец, смысл которого вывести из организма яд, назвали, разумеется, тарантелла, и он весьма популярен до сих пор.

Вот нам всем хочется, чтобы искусство действовало на нас, как тарантелла. Посмотрели картину в музее или фильм, музыку послушали – и – опа! – всякая гадость, которую в нас нанесла жизнь, из нас вышла.

Во всяком случае, на вопрос: «Зачем художник искушает нас искусственной жизнью?»

– всем хочется ответить: «Для пользы. Искусство, мол, очищает, отвечает на главные вопросы жизни. И все такое…»

Искусство – как и литература – отвечает только на те вопросы, которые есть в человеке.

Известно, например, что Владимир Путин решил стать разведчиком, посмотрев фильм «Мертвый сезон». Я тоже смотрел эту картину, обожал ее, однако мысли пойти работать в КГБ у меня не возникло. Ответы на свои вопросы я находил в спектаклях Захарова или Товстоногова, – они убеждали меня в том, что занятие театром – одно из самых интересных на земле. После чего я поставил немало спектаклей.

Как-то наш знаменитый актер Олег Басилашвили, размышляя об одном современном спектакле, сказал мне: «Нормальный спектакль, вполне профессиональный. Но если бы в детстве я посмотрел его, а не «Синюю птицу» во МХАТе, я бы не стал актером». Вот ведь как! Ребенок посмотрел спектакль и понял, какую профессию ему надо выбрать!

Когда речь идет о произведении искусства или о прочитанной книге, зрители или читатели (а критики – так непременно) ставят вопрос: «А, собственно, о чем этот спектакль, книга или фильм?»