Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число

Есть ли параллельные вселенные, спросите вы меня? И я отвечу вам: несомненно, да, ведь никакая инородная нечисть не может проникнуть за Золотую Стену, пока ее сторожат медитирующие Демиурги. Это значит лишь одно: наши главные враги появляются вовсе не из таинственного Дыма, а из порталов, установленных не за пределами, а уже на территории Двенадцати Держав.

Способны ли мы проникать в них и создавать новые реальности собственными руками? Нет, к сожалению, на данный момент это знание утеряно. Единственное самостоятельное измерение, в которое современный человек Двенадцати Держав теоретически способен проникнуть — это то самое место, где мы с вами находимся сейчас. Подарок Демиургов. Крошечный мир со своими границами, некогда придуманный нашими богами-создателями.

Но с вашей помощью мы продолжим развиваться, узнавать новое и совершенствовать старые навыки. С помощью новой крови, новых студентов — именно вас, дорогие друзья! — мы все успешнее и все быстрее движемся к поставленной цели.

Пуэлла и сама не заметила, как кивнула с гордостью и восхищением. Сердце забилось чаще от абсурдной радости — теперь она знала многим больше, чем простые смертные, и даже в некотором роде приблизилась к мировой элите. Усмехнувшись краешком губ, на подругу с саркастичным пониманием глядела Аврора, выглядывая из-за плеча Вин-Сунна.

— Покажите же себя, сердце-чеи!

Ребята с фероньерками, носившие розовую форму, быстро подняли руки.

— Вы — будущее тайной медицины! Одним лишь мыслеобразом вы способны заставить чужое тело шевелиться против его воли, одним лишь прикосновением — излечить больного. Ваше искусство всегда балансровало на грани жестокости и милосердия, ведь, отдавая одному, мы непременно забираем то же самое у другого. Но кто знает, какие изобретения будут сделаны и какие чудесные открытия родятся в этих светлых головах? Быть может, однажды весы справедливости перевесят, и добра в мире сделается чуточку больше?

Сердце-чеи радостно загалдели. Дайр Дамнаций удовлетворенно кивнул, довольный их реакцией, но уже через мгновение хлопнул кулаком по столу, приказывая студентам замолчать.

— Покажите себя, травовары!

Те, что носили зеленое, подняли руки.

— Как сердце-чеи общаются с организмами других, так вы их познаете. Вскрывая пленных чудовищ, изучая их, будто бабочек, приколотых к доске, вы творите искусство и двигаете прогресс собственными руками. Цветы и травы, толченые кости и глазницы мертвецов для вас — всего лишь материал, глина в руках искусного скульптора. Да будет же ваш вклад в искусство магической химии велик и незабываем!

Травовары похлопали, но в их реакции Пуэлла не заметила большого энтузиазма. Судя по всему, на торжественной части лекции они просто заскучали.

— Либрис-скриптурии!

На этот раз откликнулись ребята в желтом — с фибулами-книгами на груди.

— Теоретики, работы которых увековечивает сама История! Посредники между человеком и временем, между нами и Демиургами, без вас архивы были бы пусты, а полученные знания так и остались хаотичными потоками информации. Пусть сами вы и не выходите на поле боя, но ваши исследования — порой научные, а порой и детективные, полные тайн и несостыковок — движут практиков вперед, направляют мысли всех остальных в правильном направлении и приводят к несомненному прогрессу. Виват либрис-скриптурии!

Те вежливо зааплодировали, скромно и сдержанно.

— Ну и, наконец, латерна-манты!

— О, Эл, это же про нас, — улыбнулся Долус. — Давай, сделай пафосное лицо, как у меня.

Пуэлла напряженно улыбнулась и кивнула, не зная даже, как отреагировать.

«Пытается казаться милым… что ж, его врожденная харизма очевидна, однако парню определенно больше идет молчать, чем говорить».

— Наши бойцы, наша несравненная высокородная армия, для которой аллюризм, ареометизм, пирофакелиз и чакральная магия — не просто слова, написанные на бумажке, а часть повседневной рутины! Вы — те, кто сражается со злом лицом к лицу, те, кто защищает простых людей от опасного для них знания. Боевые маги. Чародеи, для которых не существует слова «страх». Поаплодируйте же мне, давайте!

Латерна-манты взорвались криками восторга, а вместе с ними — и сама Пуэлла. Впрочем, чем больше она вопила, тем сильнее становилось странное чувство тревоги… и это было неудивительно, особенно учитывая, что в те же самые секунды рядом возникла Бона Фидес — живое напоминание о заварушке, в которую Пуэлла, сама того не желая, умудрилась попасть с рождения: призрак выглянула из-под скамьи, протянула руку и сделала крайне серьезное лицо. Пока остальные были заняты радостными воплями, Пуэлла, продолжая восклицать что-то бессмысленное для виду, опустила вниз правую руку, и Бона принялась быстро выводить на ее ладони цепочку непонятных символов — тех самых, что висели над окном в кабинете ректора.

— Спасибо, — проговорила Пуэлла одними губами, и Бона очаровательно улыбнулась, тряхнув своими розовыми кудряшками.