Университет

По мнению Стивенса, это максимальный срок, в течение которого Брея и Уэйкфилд не смогут связаться друг с другом. Но даже если согласиться с тем, что разгром, который он учинил, невозможно просто исправить и необходимо будет покупать и устанавливать новое оборудование, два дня были слишком коротким сроком.

Именно поэтому Стивенс хотел взорвать все завтра.

Сказал он об этом совершенно небрежно, во время демонстрации установки детонатора, и Йен сперва даже не среагировал на его слова. Просто не обратил на них внимания. Но потом до его сознания дошло то, что услышали уши, и он понял, что завтра вечером Стивенс собирается взорвать столько зданий, сколько ему удастся. Йен хотел возразить, сказать, что подобный террористический акт нельзя принять и морально оправдать, но не смог этого сделать. Вместо этого он вдруг стал думать о том, что если они подождут до десяти вечера, то студенты и преподаватели успеют покинуть кампус. Может быть, останется несколько уборщиков, но они со Стивенсом смогут включить перед взрывом пожарную сигнализацию и выманить их на улицу. Так что вполне возможно, что никто не пострадает.

Эмерсон даже удивился, почему Стивенс не хочет сделать это прямо сегодня, но когда он задал ему этот вопрос, Гиффорд дал очень туманный и двусмысленный ответ, и у Йена появилось впечатление, что здесь замешаны какие-то другие факторы, что время Стивенс назначает не случайно и что к этому времени все силы должны быть объединены.

И это было понятно.

Йен добрался до Нельсон-холла и на самом дальнем лифте поднялся на пятый этаж. Теперь коробка стала еще тяжелее, и он, практически пролетев за ней через весь холл, уронил ее возле двери своего кабинета. То есть не уронил, конечно. Ему хотелось уронить ее, и Йен почти это сделал, но он не был полным идиотом, чтобы бросаться взрывчаткой. Он осторожно опустил коробку, нашел ключи, отпер дверь и включил свет. Но не стал опять поднимать коробку, а вместо этого нагнулся и волоком перетащил ее через порог.

И немедленно почувствовал: что-то не так.

Выпрямившись, Эмерсон осмотрелся. Ничего не пропало, все лежало на своих местах, но он сразу почувствовал изменение. Спертость воздуха, изменение в температуре, неконгруэнтность акустики и множество других мелочей сказали ему, что Университет полностью в курсе того, что он делает.

Как он мог свалять такого дурака и решить, что Он не будет знать о том, что происходит в Его границах?

Включился интерком, и Йен услышал белый шум, который показался ему смехом.

Он играет с ним, как с игрушкой. Если б Университет захотел, то смог бы убить его на месте…

Йен моргнул.

Или нет?

А разве не удобнее убрать его прямо сейчас? Черт, ведь их, тех, кто готов бороться, всего семеро. Если убрать его – например, заставив упасть его лифт, – то станет на одного меньше, то есть их будет шестеро. Никакой логикой невозможно объяснить то, что Он позволяет ему жить, практически держа его в своих когтях.

Йен опять подумал о Стивенсе, который не хотел ничего взрывать до завтрашнего вечера.

А может быть, существует какое-то расписание, о котором ему ничего не известно?

Осознание того, что в кабинете что-то не так, никуда не делось, но уже не было таким пугающим, и Эмерсон, вернувшись в холл, запер за собой дверь и пошел к лифту.

Спустился он безо всяких приключений.

На улице уже темнело, хотя солнце еще не успело спрятаться в низких облаках на западе. Йен пошел назад той же дорогой, по которой нес взрывчатку, направляясь на парковку для посетителей. Слева от себя он услышал какой-то шум, резкий вскрик и, остановившись, увидел на траве обнаженных Лоренса Роджета и Мидж Коннорс. Лицо Роджета пряталось между бедер Мидж, а его пенис был нацелен ей в рот.

Йен ничего не сказал и ничем не выдал своего присутствия, но оба преподавателя одновременно подняли глаза и ухмыльнулись ему одинаковыми издевательскими ухмылками.

Он отвернулся и поспешил уйти, а вслед ему раздавался смех. Теперь Йен заметил на лужайке другие пары – мужчин с женщинами, женщин с женщинами и мужчин с мужчинами, – которые занимались любовью по всему ее периметру. А были ли они пять минут назад, когда он тащил коробку? Должны были быть. Наверное, он был слишком занят коробкой, чтобы их заметить…

Йен слышал стоны, хихиканье, крики и вопли и против своего желания почувствовал, что возбудился. И вспомнил о Сильвии – если б они все еще были вместе, трахалась бы она сейчас на этой лужайке с одним из егоколлег?

Возможно.

Да что же, черт возьми, с ним такое? Почему он все еще продолжает играть роль мученика? Это все давно закончилось и быльем поросло. Сильвии больше нет, сейчас он с Элинор, и, хоть в настоящий момент они и в ссоре, у него нет никаких сомнений, что после того, как все закончится, они поцелуются и забудут о ней. Он любит Элинор и знает, что она любит его, а поэтому они останутся вместе. Элинор совсем другая. В отличие от Сильвии она не была девственницей, когда они встретились. Черт, она успела побывать замужем и развестись. А это значит, что уже перебесилась, покуролесила и остановилась на нем.