Университет

Фэйт обернулась на бледного студента – и не почувствовала того облегчения, которое должна была бы почувствовать, когда ее сняли с крючка и перенесли на следующее занятие. И тем не менее она согласно кивнула:

– Конечно.

– А вы сделали копии? – спросил доктор Эмерсон молодого человека.

– Не-а. Я забыл.

– Тогда, может быть, отложим до того момента, как вы вновь появитесь на занятиях?..

– Рассказ совсем коротенький. Я могу сейчас прочитать его, а копии оставлю в вашем ящике, и вы раздадите их в следующий раз.

Что-то в голосе этого студента, какое-то проскользнувшее в нем отчаяние, заставило Фэйт почувствовать себя не в своей тарелке.

Доктор Эмерсон задумался.

– Хорошо, – согласился он и посмотрел на часы. – Думаю, мы можем начинать. Готовы?

– Ага.

– Так начинайте, – преподаватель кивнул. – Вам слово.

– А мне надо встать перед аудиторией? Или можно читать с места?

– Как вам будет удобнее.

Студент осмотрелся. На мгновение его взгляд остановился на Фэйт, и у нее заколотилось сердце. Что-то в выражении его лица показалось ей знакомым, что-то, чего она не могла определить, что-то, что заставило ее занервничать.

Килер улыбнулся ей и посмотрел на страницу у себя в руках.

– Книжные шкафы, – начал он, – на трех верхних этажах библиотеки…

У Фэйт пересохло во рту, когда она услышала, как ее собственные слова читают вслух. Пальцы девушки, лежавшие поверх копий рассказа на столе, задрожали.

– Книги расположены в порядке математической прогрессии, от букв к цифрам и к датам…

II

– У меня мурашки по телу побежали, – сказал Джим.

– То есть препод у тебя – фанатик. – Фарук пожал плечами. – Ну, и что в этом такого?

– Дело не в этом. А в том… – Джим старался придумать, как поточнее описать весь сюрреализм произошедшего, то ужасающее равнодушие, которое сопровождало всю эту неправдоподобную сцену, – …что все отнеслись к этому вполне равнодушно и никто не заметил в его словах ничего странного. Никто, кроме Элвина. Я хочу сказать, что этот парень слетел с катушек. И вел себя так, что если его за это не отчислят, то неприятности он себе точно обеспечил. Но всем было до фонаря.

Стив усмехнулся.

– И что тебя так рассмешило? – поинтересовался Джим.

– Ты. И все эти твои розовые сопли. Это универ. А ты – будущий журналист. Ты что, никогда не слыхал о свободе слова?

– Тут речь не о свободе слова.

– А о чем тогда?

– Тебе надо было там быть. Это выглядело… как-то странно.

– Ну да, конечно. – Стив фыркнул.

– Ты уже сделал свою полосу? – Джим взглянул на него.

– Отвали.

– Что?

– Это не твое дело. За свою полосу я отвечаю сам.

– Не мое дело? Я, между прочим, главный редактор. Твой редактор.

– Ну и подавись!

И это не было попыткой добродушно огрызнуться – Стив говорил на полном серьезе, и Джим с трудом поборол желание врезать ему по физиономии.

Что, черт побери, здесь происходит? Он осмотрел своих сотрудников. Большинство из них работают вместе с прошлого семестра и прекрасно притерлись друг к другу. Но в этом семестре… в этом семестре все разваливается. Шерил витает где-то в облаках, Стив становится неуправляемым, а желание Фарука держаться от всего подальше больше напоминает апатию. Остальные же редакторы, когда берут на себя труд появиться на рабочем месте, приходят дергаными и грызутся между собой и с репортерами.

Все изменилось.

Хови прав. Все действительно изменилось. Джим не знал, когда это началось и что послужило этому причиной, – он вообще не мог определить, что именно происходит. Но знал, что это происходит, и это его пугало. Может быть, Хови и прав. Может быть, каким-то событиям должно соответствовать определенное время? Социальные волнения в шестидесятые не имели единой причины, они просто произошли. Может быть, это то же самое?

Нет, это глупо. Он принимает все слишком близко к сердцу.

Паркер взглянул на Фарука, который пожал плечами и отвернулся.

– Ну, и что ты мне сделаешь?

Джим мог пригрозить вышвырнуть Стива из редакции. Он мог поговорить с Нортоном, перетянуть советника на свою сторону и, может быть, уговорить его пригрозить Стиву пониженной оценкой. Они вместе могли бы использовать свой авторитет, чтобы восстановить хоть какой-то порядок в этой редакции.

Джим прошел мимо пустующего стола спортивного редактора, мимо стола для работы с графикой, прямо в кабинет советника. Дверь была закрыта, но он распахнул ее не постучав и плотно прикрыл за собой.

– Нам надо поговорить, – сказал Джим.