Университетская роща

– Я тоже знаю, Порфирий Никитич! – обрадованно перебил его Ефремов. – Очень даже хорошо знаю… – Черемша это! Дикий чеснок. У нас в Иркутске ее на зиму запасают. Солят и маринуют. От цинги хорошо… – он откашлялся и торжественно, на манер древнего гекзаметра, продекламировал: – «Мест перемена различных отнюдь для того не опасна, кто принимает чеснок поутру на тощий желудок».

– А вот травка… Кислая-кислая! Квасом отдает.

– Правильно, – похвалил Крылов наблюдательного «парижанина». – И относительно черемши все верно. И кислицу разгадали. И душицу… А говорите, ничего не знаете! Оказывается, человек с помощью своих только ощущений может определить значительное число растений: по запаху, вкусу, внешнему виду… Через собственный опыт шли наши предки. И наука ботаника так начиналась. Ну и что же, по-вашему, господа, представляет из себя эта наука? Наша глубокоуважаемая, вечно живая и юная гречанка Ботанэ? Давайте припомним.

Студенты заулыбались. Странновато слышать такие слова из уст немногословного, сурового и, как им казалось, старого человека.

– Ботаника – это наука о растениях, – высказал предположение тоболяк Брызгалов.

– Чему же она учит?

– Узнаванию трав…

– Великолепно! Вот вы сами и дали классическую формулу: ботаника – это наука, с помощью которой можно быстрее всего распознать наибольшее число растений. Но прежде чем приступить к узнаванию или, как принято в ботанических кругах говорить, к определению растений, их надобно собрать, засушить, доставить с мест обитания. В сборе и хранении растений тоже есть свои особенности, даже секреты. Цель нашего с вами экскурсирования и предполагает знакомство с этими секретами…

Крылов увлекся. Рассказал о том, что научная ботаника поначалу описывалась стихами, еще задолго до знаменитого Гиппократа и его школы. Что самые настоящие медицинские предписания в стихах были еще у Сервилия Дамокрита, в I веке до новой эры. К примеру, стихотворение о лекарстве из головок мака, рецепт припарки, стихи о белом пластыре… Разве это неинтересно? Что существует символика растительного мира. Дуб – символ силы и крепости, кедр – постоянство и твердость, кипарис – печальный кладбищенский знак, подсолнечник – постоянная любовь, плющ и виноград – атрибуты Вакха, олива – мир и спокойствие, цветущий гранат – дружба.

Ну и, конечно, ландыш – символ профессии врача! Нежно-белый и целебный ландыш… Что у разных народов существовали и существуют священные деревья: лиственница-мать, кедр-отец…

– Испокон веков люди изучали растительный мир, без него не мыслили своей жизни, всегда связывали с ним свои чаяния… Вот почему в мифологии встречаются: Милосердие – с масличной ветвью в руке, Надежда – в венке из цветов. Правда – с пальмовой веткой, Целомудрие – с цветком лилии…

Крылов торопился. Ему захотелось – разом, в один прием! – передать молодым людям все то, чему он сам, профессиональный ботаник, учился долгие годы. Он впервые почувствовал ни с чем не сравнимую пьянящую радость лектора, которому внимают, которого жадно слушают… И он говорил, говорил… О том, что растения необходимо уважать. Собирать в сухую погоду, после того, как исчезнет роса. Иначе влажные экземпляры дольше сохнут, легче самосогреваются, а затем темнеют и даже загнивают… Растения следует выкапывать целиком, лопаточкой, бережно, стараясь не повредить корень. Если нет папки-ботанизирки, укладывать можно в любую корзинку, непременно рыхло, не надавливая, не ломая стебли. И не более, чем через один-два часа разобрать ту корзину и разложить содержимое на сушку…

Должно быть, это была весьма оригинальная лекция.

Крылов говорил бы еще, если б не заметил, что его слушатели как-то поскучнели, начали устраиваться на траве, снимать пиджаки, позевывать… Он оборвал себя и несколько сконфуженно закончил:

– Вот, собственно и все. Я понимаю: не все сразу запомнится.

Но вы, господа, не стесняйтесь, задавайте вопросы. Я к вашим услугам. А сейчас можно приступить к делу.

Студенты разбрелись по полю.

Поначалу они довольно азартно включились в собирательство. Конечно, в этом состоянии было много от обыкновенной эйфории горожанина, после долгой и не всегда сытой зимы попавшего в лес, когда любая травинка попервости воспринимается как чудо, а затем наскучивает. Так и студенты. Долгая-долгая зима, да книги при свече, да экзамены, да скудные столовские обеды – и вдруг солнышко, цветы, воля, лесной воздух… Как тут не обнять, не взять в охапку весь мир, все его сказочное богатство?!

Что ж, придется терпеливо разбирать эти охапки, дабы не превратить собранные сокровища в сено, как любил говаривать Коржинский.

Крылов расстелил под ажурным березовым шатром холстину, принялся раскладывать травы и забылся работой.

Было далеко за полдень, когда он оторвался от коллекций и огляделся.

Нещадно палило солнце. В ушах стоял сиповатый гул: дикие пчелы трудолюбиво обжужживали сиреневые маковки клевера. Студентов не было видно. Одни лишь Nicola сидел под немилосердным солнцем и что-то писал.

– Где остальные? – поинтересовался Крылов, подойдя к нему.