Университетские отцы и дети

Надо правду сказать, что такихъ поклонниковъ естественныхъ наукъ на Руси у насъ развелось въ послднее время довольно. Съ ними просто совстно разговаривать. «Ахъ, вы были на естественномъ факультет!» восклицаетъ они такимъ тономъ, что ожидаешь, что, подобно Анучкину, они объявятъ намъ, «что ихъ стоило только посчь» и они знали – бы естественныя науки. Эти господа пересыпаютъ свою рчь выраженiями: «естественныя науки показали, натуралисты доказали, такой – то химикъ открылъ,» и вслдъ за этимъ сморозятъ такую чушь, что только руками разведешь: двсти сорокъ пьявокъ Ноздрева передъ ихъ клеветою на науку – дтская шалость. Особенное уваженiе питаютъ они къ фосфору (которому у насъ на Руси дана привилегiя кипть не при 2,90 какъ во всхъ цивилизованныхъ странахъ, а при обыкновенной температур) и все оттого, что Моллешоту почему – то вздумалось сказать: Ohne Phosphor kein gedanke, хотя онъ имлъ полное право, вмсто фосфора, приписать эту честь, напр., кислороду или водороду. Такое уваженiе къ естественнымъ наукамъ было – бы весьма полезно, еслибы поклонники хоть немного поучились имъ; а то они совершаютъ какiя – то безсмысленныя сатурналiи, пляшутъ передъ наукой, какъ дикiе передъ идолами.

Такое лакейство передъ наукою врядъ – ли скоро выведется изъ моды: оно столь же соблазнительно какъ поподличать передъ миллiонщикомъ.

Да извинитъ меня читатель за это и подобныя будущiя отступленiя. И такъ я сказалъ, что на естественный факультетъ поступали люди боле или мене развитые, и професорамъ трудне было, чмъ на другомъ факультет, заслужить уваженiе своихъ слушателей. Однми громкими фразами трудно отдлаться; требуются обширныя фактическiя свднiя, и нужно непрерывно слдить за наукою. Всегда въ курс есть два – три спецiалиста, могущiе обличить завравшагося професора. Такой професоръ, какъ Телицынъ, не могъ – бы увлечь своихъ слушателей – натуралистовъ; «перчикомъ», которымъ онъ посыпалъ концы своихъ лекцiй, отдлаться было невозможно. Тутъ и личная ненависть къ Фридриху – Вильгельму I (заимствованная впрочемъ у Маколея) ничего – бы не помогла. Такъ называемые выводы естественныхъ наукъ порядочно надоли въ разныхъ популярныхъ статейкахъ и книжкахъ. Я удивился бдности свднiй, которыя, напр., передавалъ своимъ слушателямъ восторженный Телицынъ о древней русской литератур, когда зашолъ какъ – то къ нему на лекцiю. Повритъ ли читатель, что я, почитывая только журнальныя статьи и кой – какiя сочиненiя по этой части, не только не вынесъ ничего изъ аудиторiи почтеннаго професора, но даже замтилъ кой – какiя промахи?

II

Теперь я приступлю къ описанiю нашихъ професоровъ.

Професоръ Зоологiи очаровалъ насъ на нсколько лекцiй. Онъ началъ безъ всякихъ прикрасъ, безъ опредленiя своего предмета; не вдавался въ умствованiя о значенiи слова природа, не вычислялъ названiй естественныхъ наукъ; словомъ, обошолся безъ тхъ рутинныхъ прiемовъ, которыми преизобилуютъ вс учебники. Взойдя на каедру, онъ сказалъ: «мы будемъ говорить о костяхъ», и началъ прямо съ опредленiя, что такое кость. Этимъ онъ прельстилъ всхъ слушателей. Надо отдать полную справедливость почтенному професору: у него былъ даръ разсказывать необыкновенно ясно, убдительно и краснорчиво. Къ несчастiю, свднiя его далеко не соотвтствовали ораторскому таланту. Это обнаружилось скоро, именно, когда професоръ дошолъ до мускуловъ; правда, онъ столь – же убдительно указывалъ мста прикрпленiя различныхъ мускуловъ, такъ что постороннiй ни за чтобы не заподозрилъ почтеннаго професора въ незнанiи, – но на бду професора были студенты, занимавшiеся анатомiей помимо его лекцiй: эти – то студенты и указали другимъ на промахи професора. Сомннiе вещь такого рода, что стоитъ только зародиться. Замтили разъ, что человкъ вретъ, – и бда ему; хотя онъ и правду иной разъ скажетъ, и ее подвергаютъ сомннiю; словомъ, на него начинаютъ смотрть подозрительно. Вообще, професоръ зоологiи имлъ удлъ плнять своими лекцiями вновь поступившихъ студентовъ; со втораго курса студенты начинали охладвать къ его блестящимъ талантамъ. Вс легко замчали, что у него есть коньки, на которыхъ онъ любитъ вызжать, – къ несчастiю коньки эти были весьма незавиднаго свойства и скоро всмъ надодали. Професоръ до того увлекался и повторялся, излагая свои общiя идеи, что лекцiи его становились невыносимо скучны; выносилось изъ нихъ весьма мало; вся лекцiя легко умщалась на четверк довольно крупнаго письма.