Университеты

— Гляди, — Санька начал рисовать прямо на льняной салфетке, — схемка вырисовывается в общем-то реальная. Потом, канешна, править и править… но вчерне так.

— Ты… — ткнул он карандашом, — глава конкурса вообще, я — твой зам по искусству. Цепляем кого-нибудь похозяйственней из русской фракции.

— Да… — брат почесал карандашом наморщенный лоб, — здесь не просто хозяйственного надо, а штоб с интересами в Париже. Есть такие?

— Найдём! Сам не соображу, так с Мишкой посоветуемся, он-то точно знает!

— Ага… сюда же можно дядю Фиму прицепить, но неофициально… или советником каким-нибудь? С правом голоса? Всё-таки глава полугосударства, лишним не будет…

— … или будет? — засомневался он.

— Это уже мелочи, — отмахиваюсь я, — давай дальше, раз накатило!

Суть я уловил, но Санька нечасто радует стратегическими озарениями, так почему бы и не подыграть немножечко?

— Снимана можно, — продолжает он, выводя на салфетке имя, — каким-нибудь почётным сопредседателем. Ну и дальше…

Карандаш чертит линии и квадратики, но даже и они выстраиваются так, что сразу видно — Искусство! Сейчас только понимаю, насколько Чиж вырос как художник, и даже оторопь берёт…

… и немножечко — злость! Сколько таких Санек по деревням и городским трущобам? Без малейшей возможности вырваться из затхлого, полуголодного существования, и не понимая даже, что живут они — в аду!

— … дробим на кварталы и далее. Да! Желательно помельче! Нам надо впихнуть невпихуемое… да чево ржёшь-то!

— Впихивай! — замахал я на него руками, зажимая рот, — Всё, всё…

— Тебе хаханьки, — наставительно сказал Чиж, — а тут стратегия! Во-первых, мы так всех наших со всеми ихними перезнакамливаем! Вплоть до мельчайших чиновников и всяких там… этих, активистов. Возможность пообщаться лично, познакомиться, подружиться… Скажешь не надо?!

— Надо! — отвечаю задумчиво, — Формальные контакты, плавно переходящие в неформальные, это да… сильный ход. Не ожидал. А ведь казалось бы, на виду…

— Так-то! Делегация у нас большая, — продолжил брат, — и стал быть, народу хватит. Вся русская фракция должна хотя бы формально быть представлена на этом… хм, празднике урбанистического пейзажа.

— Эк!

— А то! — выпрямился он, улыбаясь жизнерадостно, — Годится название?

— Ещё как!

— Во-от… можно впихнуть ещё и представителей нейтралов и всяких там дружественных фракций… но это уже к Мишке.

— Угу. Ну-ка… — я отобрал салфетку с каракулями, пряча её в карман, — сделаем так, и пла-авненько подведём это как мероприятие, проводимое Русскими Кантонами.

— От нас — организация, деньги, краски… — откинулся Санька на спинку стула, — а этому… Лангле? Штоб не обидеть?

— Хм… задачка! — задумываюсь, и подзываю гарсона, заказывая кофе, — Совсем в сторону отодвигать не будем, а… да пожалуй, всячески подчеркнём, что идея провести конкурс в двадцатом округе, а не только в квартале Бельвиль, это идея замечательного человека Эжена Лангле! А я, дескать, напуганный предложением… хм, руки, сердца и волосатой жопы, развил столь бурную деятельность.

— Такую бурную, што и на долю чиновников почти ничего не осталось, — подхватил брат, — перестарался!

— Сложно, — тут же спохватился он, озабоченно подёргав себя за мочку уха, — То есть сыграть такой при разовой встрече — ерунда! А тоньше…

— … справлюсь, — сощурился я, вспоминая ипостась Дашеньки. Если уж девкой несколько недель прожил, то это — тфу! Нужно только образ правильный подобрать, реплики расписать, да отрепетировать мал-мала…

— А… раскрыл было рот Санька, но захмыкал, — да, ты справишься! Давай только для полноты образа этих твоих…

Он сморщился.

— … жопошников из богемы подключим? Сценку сыграть, а?! Смотри…

Отобрав назад исписанную салфетку, Санька перевернул её, и по извечной своей привычке, снова принялся разрисовывать.

— Продумать… — вывел он каллиграфическим почерком, и разыграть сценку. Можно даже и… хм, о жопе чиновничьей сказать.

Я заржал до икоты, давясь смехом и попытками запить его водой.

— Са-ань… — простонал я, — как наяву, представляешь?! Будто вбегаю к…

— Жопошникам, — непримиримо подсказал Санька, после того памятного разговора глядевший на представителей богемы с нешуточной опаской, стараясь прижимать тыл к стене или предмету мебели. А жопошники они там или нет, дело десятое…

— К ним, — снова смеюсь, — и вроде как — свести! А?

Засмеялся уже Санька, зажимая рот рукой и сдавленно хрюкая.

— То есть… ты вроде как не понял этого Лангле, и не понял настолько?!

— Агась! Мы люди дикие, гимназиев не кончали, язык хранцузский до полутонов не знаем!

— А ведь ярко выходит, — признал брат, довольно щурясь, — и хоть как! Если прокатит недопонимание, то и хорошо, а нет — так предупреждение всем прочим… Лангле. Дескать, не давите! А то будет вам… всякое. Отыграем?

— Отыграем, Сань!

Посидели ещё с полчасика, обговаривая детали, раз уж так в мозги вдохновение попёрло. Обговорили…

… да и разошлись. В Париже у нас всё как-то вразнобой и не синхронно выходит. Раскадровка какая-то. Только с утра вместе и собираемся, если железно.