Университеты

Голос мягок, модуляции поставлены мастерски, доброжелательность и аристократичная демократичность человека, стоящего выше неких условностей…

… но и не забывающего ни на минуту о череде титулованных предков.

С позиции человека безусловно старшего по возрасту — безупречно! Претензии герцога на старшинство по положению почти неосязаемы, плавно переплетаясь со старшинством возрастным, и почти не раздражают.

Если бы не Тот-который-внутри, не растворившийся доселе в моём подсознании, то наверное, и ничего не царапнуло бы меня. Но он есть, а посему я…

… самым шизофреническим образом распараллелил сознание, наблюдая за беседой будто бы со стороны, отчего выходила она несколько подторможенной.

— Бывшего, месье президент, бывшего… — улыбаюсь ответно, обходясь без «светлостей».

— Первого, — и эта улыбка, будто ласковый дедушка радуется за внука. Отошёл…

Затем те самые «единомышленники с возможностями», жмут руку, как старому знакомому.

— Граф, представьте меня вашему другу! — улыбается затянутый в корсет молодой парижанин, одетый по последней моде с тем безупречным вкусом, что по мне — хуже безвкусицы!

И снова — аристократические имена, рукопожатия, комплименты. Держатся, в отличии от герцога, абсолютно на равных, и я немного расслабляюсь. Не отпуская, впрочем, второй поток сознания.

— Георг, скажите… — и в безупречной гостиной Жокей-клуба нет больше аристократов, а есть только страстные охотники, путешественники и спортсмены. И Африка…

Не скрывая, рассказываю об охоте, о тонкостях бивачной жизни и аборигенной кулинарии.

— … льва? Право слово, обошёлся бы без его облезлой шкуры, — скупо улыбаюсь интересу одного из членов клуба с длиннющей вереницей титулов, из которых я запомнил только родство с Роганами.

— И всё же, Георг? — мягко настаивает уже Вильбуа-Марейль на правах старинного знакомого.

— Хм… — встав с уютнейшего кресла, иду вдоль стен, на которых развешаны трофеи членов клуба и оружие, сплошь либо драгоценное, либо историческое. Мельком отмечаю невообразимую, совершенно немыслимую роскошь, но отстранённо, оставляя размышления на потом.

— … этим кинжалом был убит… — родственник Роганов взял на себя роль экскурсовода.

— … этот клинок принадлежал… — к чести молодого франта, нетерпения он не показывает, а короткие его словесные зарисовки очень выпуклы и интересны. Приходится напоминать себе, что именно общение — первое, и наверное — главное, чему учат представителей аристократии.

— Нет ли у вас оружия не столь исторически значимого? — интересуюсь я, — Какая-нибудь не историческая жердина, тесак и полоска кожи или верёвка.

Пять минут спустя, примотав полусаблю дамасской стали к резной палисандровой жерди, притащенной услужливыми лакеями, я снова охочусь на льва. Набросанные подушки обозначают осыпь, роскошное кресло — льва, и я, вспоминая те безумные секунды, стараюсь всем телом показать дикое напряжение и яростный финальный удар…

— Ничего страшного, — уверяют меня члены клубы, весело обсуждая распоротое кресло, — оно теперь тоже — историчное!

И хохочут! Аристократы оказались совершенно…

… нормальными? Ни рогов, ни копыт!

С африканских моих приключений разговор плавно перешёл на авиацию, а от неё — на перспективы авиашколы в Ле-Бурже, и наконец, на моё виденье авиации.

— Месье… отпиваю глоток морса за-ради паузы в разговоре, — не хочу показаться бахвалом, но на примере Африки вы могли видеть, как изменило картину войны само появление авиации.

— Разумеется, — предупреждаю я критику, — средства противодействия появятся достаточно быстро, и предугадать их несложно. Установленные на специальные станки пулемёты и спешно разрабатываемые зенитные пушки несколько осложнят жизнь этого молодого рода войск.

— Однако же… — отставляю бокал, — генерал… представим гипотетическую ситуацию воздушного налёта при наличии пулемётов и зенитных пушек у противника, и при их отсутствии.

Следующие полчаса мы с упоением играли в штабную игру, и я очень мягко проталкивал военных к выводу, что лучшая противовоздушная оборона — наличие собственной авиации.

— Насытить армию средствами… противовоздушной обороны, так? — смотрит на меня Вильбуа-Марейль.

Киваю, стараясь не сбиться на поощряющие манеры экзаменатора, вытягивающего нерадивого ученика.

— … возможно, — подытоживает наконец генерал, — но очень и очень дорого. Штабы, тыловые части, колонны войск на марше — всё это и много другое требует защиты от авиации. — Хм… само наличие авиации вынуждает противника считаться с этим фактом, — потирает он подбородок, — что-то мне это напоминает… Британия?!

— Авиация как часть политики, в противовес британской ставке на флот, — тяжело роняет герцог, — это очень… очень необычно.

— Не будет ли лекарство дороже болезни? — мягко интересуется д, Алеман, и я подзываю лакея, приказывая принести саквояж.

— Здесь, — достаю я папки, — все расчёты. Стоимость летадл в штучном и массовом исполнении…

— Однако! — вырывается у генерала, вчитавшегося в бумаги буквально «с рук», — Разница так велика? Хм… впрочем, действительно… прошу простить.