Unknown

И Влад убил. Не просто убил, он опустил его в чан с кипящим маслом. Николас смотрел на экран комьютера и не замечал, как режет собственные пальцы, все сильнее сжимая в руках лезвие кинжала. Непроизвольно, стараясь физической болью унять душевную. Жуткая картина складывалась сама собой, словно возвращала назад и заставляла вспоминать, повергая в пучину еще большей боли. Вот она, с маленьким ножом в дрожащих руках, приставила к горлу сверкающее лезвие, Ник скорее угадывал, что она говорит, чем слышал. А потом лезвие полоснуло шею, и Ник вскочил с кресла, застонал как от боли, словно почувствовав, как сталь входит в нежную плоть. Дальше он уже смотрел стоя, не в силах пошевелиться и оторвать глаза от экрана. Только один кадр сводил его с ума все больше и больше, он перематывал его снова и снова, истязая себя, читая по ее потрескавшимся пересохшим губам:

«Ник, где же ты? Не дай мне сломаться, дай мне силы выдержать, где ты, любимый? Когда же ты придешь за мной?»

Он пришел за ней…и он сломал ее сам. С каким наслаждением он истязал ее, придумывая пытку поизощренней и слова побольнее, а потом распалялся еще больше, видя, как она страдает, и сомневаясь в этих страданиях. Ник искал и искал способы причинить боль сильнее, чем чувствовал сам. Мелисса, унижения, и итог - он совершенно обезумел. Ник просмотрел пленку до конца. Сейчас он еще не понимал, что именно все это значит, он знал только одно, что ЕГО Марианна не убивала Самуила, и ЕГО Марианна не изменяла ему с Беритом, она предпочла смерть предательству. Тогда кто это адское создание, принявшее ее облик? Нику казалось, он сходит с ума.

Хуже стало, когда Влад ушел, а в голове пульсировали слова: «Если ты спрашиваешь о теле, то возможно истерзанное, изнасилованное и разорванное на части, оно все же вернулось к способности функционировать. А ее душа?». Ее душу забрал Николас. Он рвал эту душу зубами, руками, он выжигал на этой душе кровавые шрамы, он плевал в нее ядовитыми словами и разъедал ее серной кислотой ненависти. В ту страшную ночь он и сам не понял, как все произошло. Он помнил свои окровавленные руки, он помнил красную пелену перед глазами и извивающееся в агонии хрупкое тело, которое он пронзал своей раскаленной плотью как кинжалом. В ту ночь не было плотского желания, лишь желание унизить, растоптать и уничтожить. Перед глазами другие кадры, другая постель, и там его юная, его любимая жена отдается демону, раскрываясь навстречу грубым ласкам. Если демону можно, то почему нельзя ему? Ник никогда и ни с одной женщиной не делал того, что сделал с той, которую любил. Даже с жертвами, всегда по их согласию, пусть под гипнозом, но лишь в наслаждении. Он испытывал экстаз, когда мог управлять их телами, а здесь им управлял сам дьявол. Ник никогда не был склонен к содомии, он считал этот способ унизительным, как для себя, так и для партнерши, но тогда зверь взял под контроль все его существо. Это был способ подчинить своей власти, оставить клеймо, оставить свою печать везде. Последнюю печать на ее теле.

У него нет сил, просить прощения…у него нет сил умолять и пытаться вернуть. Такое не прощают. Он сам себе не простит. Нет, с Беритом и хамелеоном у него своя собственная война, и Влад на эту войну не пойдет. Он сам. Сам ее казнил, сам казнит тех, кто сделал его палачом.

16 ГЛАВА. БЕЗМОЛВИЕ

Я приходила в себя долго и мучительно, рваными кусками. Я слышала голоса, а потом снова закрывала глаза и погружалась в свой кокон боли. Нет, не физической, моя боль была похожа на черную дыру, она засасывала меня глубоко вовнутрь и закрывалась, погружая меня в свою пучину. А потом снова эти голоса, навязчивые и резкие, они мешали мне прятаться, они мешали мне в моем коконе, они постоянно звали меня наружу. И наконец-то я открыла глаза, голоса стихли. Боль спряталась, затаилась, как хищный зверь, но я знала, что она рядом. Я ее чувствовала, ею пропахло все вокруг. Я не понимала, где нахожусь, и мне не нравилась эта неизвестность. А потом я увидела лицо Фэй. Увидела так ясно, что у меня заболели глаза. Наверное, я все еще в бреду. Фэй нет, и никогда не будет рядом, а может я умерла? Ведь Фэй меня ненавидит. Она отказалась от меня, как все… Как Ник… Все… Все вернулось, дикий зверь вырвался из укрытия и напал на меня, безжалостно терзая когтями. В ушах стоял свист от хлыста. Нет, я все еще в подвалах Берита… Но голос Фэй звал меня обратно.

- Марианна, милая, ты меня слышишь? Если не можешь ответить, просто закрой глаза и снова открой.

Я устало прикрыла веки и снова открыла.

- Криштоф, она вернулась, неси напиток быстрее. Марианна, посмотри на меня, посмотри, ты меня видишь?

«Смотри на меня, Марианна! Смотри, я сказал!»