Unknown

– Я еще не поздравил мою любимую мачеху, – он ухмыльнулся и тоже закурил.

– Будем считать, что поздравил. Как Оля?

Он облокотился на перила балкона, посмотрел вниз.

– Ты хочешь спросить, будет ли она молчать? Будет, конечно. Оля теперь окончательно убеждена, что мы почти родственники, и я приютил тебя, когда ты сбежала от родителей.

– Искусно, – похвалила я, – мои аплодисменты. Я бы не поверила в такой бред.

– Неужели? Я же верю в то дерьмо, что ты мне скормила, так почему ей не поверить в гораздо более правдоподобные вещи?

Я выбросила окурок с балкона и развернулась, чтобы уйти, но он вдруг схватил меня за локоть и резко дернул к себе. Фата взметнулась, и прозрачная вуаль упала мне на лицо.

– Зачем ты это делаешь?

Я попыталась вырваться, но он сжал очень сильно.

– Что – это?

– Все. Между нами могло быть иначе…

Мое сердце перестало биться на секунду, в горле пересохло, и засаднило в груди. Только не сейчас. Пожалуйста, мне и так адски тяжело.

– Между нами ничего не было, Леша, и не могло быть. Трахнулись один раз. Ради бога, не делай из этого трагедию.

– Лжешь.

Он развернул меня лицом к себе и придавил к стене.

– Ты хотела меня, я это чувствовал, я видел в твоих глазах.

– Отпусти меня.

Он стиснул челюсти.

– Отпусти и не говори со мной об этом. Все в прошлом, ничего не было. Я теперь жена твоего отца. Да, я увлеклась тобой, но это прошло очень быстро, и ко мне пришли настоящие чувства.

Леша сдавливал мою руку, чуть выше локтя, все сильнее, а я не чувствовала боли.

– Значит, сегодня он будет тебя трахать до утра, а потом вы уедете в свадебное путешествие, где он продолжит это милое занятие?

– Да, именно так и будет. Отпусти меня. Иди к Оле. Забудь.

Он долго смотрел мне в глаза, и я сходила с ума, мне впервые было больно, я задыхалась, глаза пекло.

– А ты забудешь? Забудешь, как стонала подо мной? Забудешь, как целовала меня? Почему все так, маленькая? Что ты творишь? Посмотри на меня.

– Я забыла и тебе советую. Все. Хватит.

Я выдернула руку и, подхватив тяжелые юбки подвенечного платья, выбежала с балкона. Отыскала туалет и заперлась там. Меня колотило, как в приступе лихорадки, как во время жара. От его прикосновения жгло руку. Я коснулась щеки и удивленно посмотрела на пальцы – влажные. Я плачу.

«А ты забудешь? Почему все так, маленькая? Что ты творишь? »… Нет, не забуду, но я постараюсь. Очень сильно постараюсь. Черт… что ж мне так больно?

Муж поцеловал меня в губы и крепко прижал к себе, а потом вдруг повернулся к гостям:

– Мои дорогие, я хочу поблагодарить всех, кто пришел и разделил с нами этот самый счастливый день в нашей жизни. Я хочу сказать, что я безумно счастлив, влюблен, и у меня открылось второе дыхание, благодаря Машеньке. За что я тоже хочу ее поблагодарить. Прошу внимания! Сегодня мы улетаем в свадебное путешествие в Париж. Я, Маша и… мой любимый сын, который еще не знает об этой новости и несомненно может взять с собой свою прекрасную девушку Ольгу.

Я бросила взгляд на Лешу, он усмехнулся и прижал к себе сияющую пышнотелую красавицу.

– Спасибо, отец. Это отличный подарок. Я с удовольствием его принимаю.

Еще бы, чтобы действовать мне там на нервы, сводить с ума. Я выдавила жалкое подобие улыбки.

– Спасибо, любимый, – и поцеловала мужа в щеку, – это чудесный подарок.

На самом деле, это было начало конца, начало той самой бездны, в которую летели мы все… вчетвером.

16 ГЛАВА

Кукла. Израиль. 2009 г.

Я смотрела в темноту. Какой это по счету подвал за всю мою жизнь? Насилие, побои? Не счесть. Я привыкла. Я «срослась» с этой ямой, проклятым болотом, как с родным.

Сколько жизней у меня ещё осталось? Как говорил Макар: «ты – живучая сучка, выкрутишься, твои мозги просчитают наперёд десять выходов, десять способов. Вот и пользуйся. Чему я тебя учил? Безвыходных и неисправимых ситуаций не бывает. Неисправима только смерть».