Unknown

- Долгая процедура, а нельзя ли вернуть наши вещи другим способом,- произнес Келп, мысленно представляя, как он пишет слово "кость" на официальном бланке полиции.

- Все вещи сданы на хранение.

- Куда?

- На хранение.

- Я понимаю, но куда?

Следователь окинул Келп уже менее дружелюбным взглядом:

- Обратитесь в госучреждение,- произнес он холодно.- Там решат вашу проблему.

"Бьюсь об заклад так, и будет"- подумал Келп и ответил с вежливой улыбкой на лице:

- Спасибо.

Полицейский ушел. А Келп и Марч, проскользнув незаметно позади бывшего завода по производству почтовых ящиков, чуть поодаль нашли украденную заранее машину и поехали прочь.

15

Когда Дортмундер проснулся, то обнаружил, что его заперли в каком-то склепе. Напухший и посиневший глаз болел ужасно, голову пронизывала пульсирующая боль, в желудке чувствовалась тяжесть, плечи затекли, а его... одним словом, болело все.

Воспоминания о событиях последних часов нахлынули на него: как он отвлекал внимание охранников, задержка Келпа, его захват и допрос Градеца Краловца, который закончился словами "Пришло время доктора Зорна".

После такого заявление Краловца Дортмундер начал волноваться по-настоящему. Мысль о сыворотке правды промелькнула в его голове. Как его организм отреагирует на инъекцию лекарства? А может, в его теле содержатся антитела? Выживет ли он после такого вмешательства?

Какую историю он расскажет им? Есть ли какой-нибудь выход из этой ситуации до того, как настоящий доктор придет сюда? Он попытался сконцентрировать больной разум на предыдущих событиях, и был поражен воспоминаниями.

Что-то задержало Келпа - это ясно - и он не находился в том месте, где должен был быть. Если когда-нибудь Дортмундер заполучит в свои руки Келпа - то есть, если когда-нибудь в будущем у него представиться возможность для тихой беседы с Энди, то возможно и выясниться, что это не было его ошибкой. Однако теперь на каком-то подсознательной уровне, на каком-то абсолютно правильной уровне (чего, возможно, сыворотке правды никогда не достичь) Дортмундер был твердо уверен в обратном, что Келп испортил весь их план!

Почему я делаю это? Дортмундер задавал себе этот вопрос уже не в первый раз. Почему я всегда связываюсь с ненадежными партнерами, а именно с Эндрю Октавианом Келпом? И никогда не находил ответ на свой вопрос.

Было уже слишком поздно, что выяснять, кто же был виновником всех несчастий. Сидя в офисе Краловца на борту "Гордость Вотскоэка", в наручниках, прикованных к стулу, Дортмундер снова и снова прокручивал в голове тот момент, когда он лежал на паромном причале, как Келп схватил кость и закричал "Беги, Джон!"... мелькали - клик-клик, словно слайд-шоу - как он с трудом поднялся на ноги и все смотрели на него, а Энди прошептал: "Разве тебя не разоблачили?".

Ах, если бы можно было стереть эту историю из памяти, заменить ее на другую? Давай-ка представим:

Я тайный агент ЦРУ, внедренный в тайную полицию Тсерговии и...

У меня амнезия! Подождите, обрывистые воспоминания из прошлой жизни возвращаются ко мне! Год 1977... я живу в Рослин, Лонг-Айленд с моей дорогой женушкой Андреоттой... у нас двое очаровательных детей, э-э...

ФБР! Вы все арестованы!

Спасибо тебе, Боже, что ты услышал мои просьбы. Те кровожадные дьяволы похитили мою мать и вынудили меня помочь им в том зле...

Моя левая нога - это протез и он наполнен динамитом. Если вы не освободите меня...

Где я? Кто эти люди?

Последняя идея заслуживала внимания, ее стоит попробовать. Пока Дортмундер пытался придать своему лицу соответствующее выражение - последствия этого специфического трюка были непредсказуемы - доктор Зорн вошел в офис.

Вы могли увидеть такого человека везде, даже в супермаркете и воскликнуть: "Это и есть доктор Зорн". И не потому, что он держал мягкий кожаный чемоданчик врача с замком из нержавеющей стали в большой белой волосатой руке, нет.

Самое необычное в нем было то, что он не выглядел пожилым, и даже ни одна из его частей тела не создавала такого впечатления. Высокий и стройный, с гибким и юным телом как у бегуна на длинные дистанции. Только голова абсолютно не гармонировала с туловищем, она явно принадлежала доктору Зорну: круглая, лысая, без бровей с оттопыренными ушами, как у старого горшка, отбрасывала легкие блики света. Маниакально сверкающие глаза виднелись в глубине стекол очков, очков с гипнотическими спиралями линз, очков в светлой пластиковой оправе, подвешенных на больших бледных ушах. Они сливались с кожей, и лицо доктора Зорна выглядело совершенно бескровным, невзрачным, за исключением этих глаз за линзами, которые были... красными.

Сколько лет ему было? Двадцать пять или шестьдесят пять? А может этот старый, успешный ученый-псих умудрился вживить свою голову в молодое и сильное тело? Такая операция заслуживала восхищения.