Unknown

  Отец все так же проводил время под куполом соседнего шатра в компании военных. У крайнего ряда лавок, в числе тех, что полукругом располагались вокруг сцены, Тиса заметила сразу несколько знакомых лиц. Прохор Фомич с родней, Агап Фомич, Камилла, Рич. Она потянула Ганну за руку.

  - Птица была как живая, клянусь Жнухом, - договаривала озабоченным голосом Камилла. - Я боялась, что она полетит ко мне. Ой, наши девочки, - увидела их кухарка.

  Тиса заметила, что по случаю праздника на плечах женщины красовалась шаль с цветочным узором и длинной бахромой, хотя лицо стряпухи оставалось кислым.

  Девушки поздоровались. Заметив, что шкалуша рядом нет, Тиса в недоумении оглянулась по сторонам.

  - Что за птица? - спросила Войнова, слегка погрустнев.

  - Из таза с водой, - старик указал на сцену. - Вэйн нас развлекал. Вона, опять щас ветра надует.

  - Ух ты, сейчас снова начнется! Я пойду поближе, - воскликнул Рич и заковылял меж рядами лавок ближе к сцене.

  - Только в толчею не лезь, - попросил его вдогонку Агап.

  На деревянном помосте сцены и в самом деле кланялся Филипп, пока двое коренастых мужиков доливали в таз воды. Сделав дело, подсобники спрыгнули с помоста, а Филипп поднял жезл над пюпитром. Через минуту над синеволосой головой закружились разноцветные водяные пузыри. Блестя круглыми боками на солнце, они выстраивались в разнообразные фигуры: то в круг, то в звездочку, то треугольник, то в замысловатый узор. В целом красиво, подумала Тиса, словно смотришь гигантский калейдоскоп.

  По ногам девушки пробежал сквозняк.

  - Так вот откуда ветер, - проворчала беззлобно Тиса.

  Ганна не услышала ее слов, наблюдая за представлением.

  - Тисонька, а что за корзина у тебя? - полюбопытствовала Камилла. - Ты что-то купила?

  Девушка лукаво улыбнулась.

  - Подожди-ка, - крякнул Агап. - Так ты...

  - Да! Я выиграла, - Тиса повисла на шее у удивленного старика.

  - Святая пятерка! - охнул старик.

  - Что еще за конкурс? - спросила Камилла.

  Тиса рассказала. Кухарка в силу плохого настроения сперва немного подулась на девушку. Мол, как это она промолчала о намерении участвовать в конкурсе. Но обижаться долго стряпуха никогда не умела, и вскоре уже обнимала девушку и вовсю хвалила. Ганна сказала, что пойдет, поищет своих пострелят, заодно, может, Кошкиных встретит, и скоро вернется. Тем временем, наместный покинул мокрую сцену под хвалебную речь Тонечки и восторженные аплодисменты публики. На сцене появился кочевник, явно с бабушкой чиванкой в родословной, загорелый, белозубый. Смоляного цвета волосы его были вплетены во множество косичек. Поставив ногу на табурет, он защипал широкобедрую чиванскую домбру. И запел.

  Я вызван из мира Иного

  В мир нынешний чуждый людской

  Одним человеческим словом

  И росчерком острой клюкой.

  Меня вырывали из пламени,

  Сквозь ветры вселенной несли

  Три бренных фигуры на камне,

  Потом превратились в пески.

  Ой, е-еу, в пески...

  

  Но прежде, чем прахом распасться

  Судьбу мою стали вершить.

  Не знал, что придется мне статься

  Рабом человечьей души.

  Я вынужден был подчиняться,

  Грызть глотку всем тем, кто не мил

  Хозяину. Весь растворялся

  В злой пляске неистовых сил.

  Ой, е-еу, неистовых сил ...

  Голос кочевника был не из лучших, однако заставлял прислушаться. Неидеальность исполнения певец с лихвой восполнял страстностью. В голосе звучала и тоска, и жажда свободы, и непокорность судьбе. Тиса вдруг вспомнила детство и вольный ветер в волосах, когда она, сверкая голыми икрами, неслась в лес, прочь из военной части. И тоску по матери, и неприкаянность, и враждебность отца к родной дочери после кончины супруги.

  Я рвал, убивал с отвращеньем

  Не в силах нарушить приказ.

  Кровавым орудием мщения

  Я стал. Луч надежды угас -

  Не видеть мне мира Иного.

  И в ночь полноликой луны,

  Таясь возле терня густого,

  Вдруг жертву почуял вдали.

  Ой, е-еу, вдали...

  

  Я бросился вихрем свирепым.

  Скачек - опрокинул, сдавил

  Девчонку босую в отрепьях

  Когтистою лапой в пыли.

  Худая, орленок костлявый,

  На кой ты сдалась колдуну?

  Но в серых глазах дым и скАлы,

  Огнем жжет не сломленный дух.

  Ой, е-еу, не сломленный дух...