Unknown

— Ответ — сорок шесть, — сказал Нимф, прежде чем я успел вставить хоть слово. — Вот столько часов ты можешь провести без еды прежде чем захочешь сожрать это насекомое. В любое время, в любом месте — всего два дня отделяют тебя от того, чтобы сбросить все оковы нравственности во имя желаемого.

Затем он указал в угол и произнёс:

— А что насчёт трупа малыша, лежащего здесь? — Здесь в самом деле в позе эмбриона лежал маленький мальчик. Смуглая кожа, испанец, наверное. — Сколько времени пройдёт до той поры, как ты решишься съесть и его? Я знаю ответ, но мне интересно узнать твой подсчёт. А ещё я знаю число, если этот мальчик был бы жив.

Я сказал:

— Штука в старой шахте, ваш "Хозяин", что это? Чего оно хочет?

Он вскинул голову, глядя на меня с выражением, говорящим — ты сейчас серьёзно решил задать этот вопрос?

Я попробовал ещё раз, потому что — почему бы и нет?

— Почему оно пытается промыть мозги людям, внедряя им мысли о фальшивых детишках? Во славу чего? Или это очередная игра? Ваш Хозяин заскучал?

Нимф сделал пару шагов навстречу мне и остановился рядом со ржавым металлическим лотком у каталки.

— Смотри.

На лотке находилось три предмета:

Операционный скальпель;

Кусок чёрного камня, заточенного в лезвие, типа такого вы можете отрыть на археологических раскопках;

Кусок чёрного камня, формой напоминающий стандартный чёрный камень.

— Обсидиан, — сказал Нимф, — все три, я имею в виду. Ты знаешь, что острейшие лезвия в мире делаются из обсидиана? Лезвие этого скальпеля было заточено всего до тридцати ангстремов в ширину — одна сто миллионная сантиметра. Лезвие бритвы в двадцать раз толще, для сравнения. Итак, позволь поинтересоваться — каким из этих трёх инструментов мне отрезать твоё лицо?

И, так как у нас обоих было моё лицо, я не был уверен, чьё конкретно лицо он собирался удалить — моё или своё. Не то, чтобы это имело значение, потому что это всё равно было видением и не происходило на самом деле.

Ты в самом деле уверен в этом?

Жук добрался до края моей футболки, остановившись на резинке вокруг моего горла. Послышался странный шипящий звук и до меня дошло, что я могу слышать, как дышит это существо. Затруднённо, словно у этих маленьких лёгких была астма.

— А как насчёт такого, — сказал Нимф, — я задам тебе вопрос. Если ты ответишь правильно, мы перейдём к следующему раунду. А если ты ответишь неправильно, то я сделаю круговой надрез, начинающийся от твоего правого уха, ниже по подбородку, за левым ухом, вокруг лба, и снова вернёмся к правому уху. А затем я просто отделю твоё лицо, знаешь, как шкурку от мандарина. И вот теперь вопрос — какой из этих трёх объектов имеет естественное происхождение?

Мне было трудновато понять, как я мог получить какую-либо полезную информацию таким способом, но, кажется, мне не оставалось ничего, кроме как играть по его правилам. Я посмотрел на три предмета. Естественного происхождения, он сказал? Ну, скальпель был, очевидно, делом рук человека. Два других обсидиановых камня — один выглядел нетронутым, словно такую форму он приобрёл в результате воздействия ветра, эрозии или чего-то в этом духе. Другой был определённо выточен как нож, возможно, руками какого-нибудь пещерного человека. Итак, он был натурального происхождения, но форму ножа ему придала рука человека. Выглядело как хороший аргумент.

Человек с моим лицом сказал:

— У тебя есть тридцать секунд для ответа, а затем я начну тебя резать.

— Здесь нет верного ответа. Ты можешь аргументировать оба выбор...

И затем меня осенило.

— Ладно, — сказал я, — все три предмета натурального происхождения.

— Пожалуйста, объяснись.

— Потому что люди сделали из камня скальпель, но люди также являются организмами натурального происхождения. Поэтому всё, что мы когда-либо создали или воплотили, произошло естественным путём.

— Верно! Вода, которая обработала камень или заточка человеческими руками — это всё лишь атомы, что передвигают атомы. Молекулы составляют клетки, а клетки — мозги и органы и конечности, чтобы заточить камень. Будь то грибница, муравейник или мегаполис — это всё составляющие, сила, что изменяет окружающий ландшафт. И в действительности, всё то, что не является естественным по своему происхождению, в природе получает статус сверхъестественного. Итак, перейдём ко второму вопросу. Какой из двух режущих инструментов, лежащих перед тобой, был создан благодаря выбору?

— Я начинаю понимать, куда ты клонишь.

— Ой ли? Одно лезвие было создано пятьсот лет назад угукающим вонючим существом, которого ты бы никогда не признал человеком. Итак, когда этот примат решился создать этот инструмент — с той же целью, с какой я собираюсь его использовать сейчас — создал ли он его благодаря свободному выбору? Или это был лишь животный инстинкт, наподобие того, что заставляет насекомых разбегаться от света?

Хрипящий жук сполз с моей рубашки и я ощутил как его лапки щекочут мне шею.

— Двадцать секунд.

— Я не знаю, чувак, спроси какого-нибудь учёного. Может, существо просто голодало, и увидело мёртвое животное, которое не могло прокусить своими зубами.