Unknown

Я в ступоре. Меня замкнуло. Не знаю, что сказать.

— Ну! Чего молчишь?! — подаётся вперёд. — Просто скажи, что не вернёшься в школу! Они найдут тебя! К тебе приставят куратора, Лиза! Тебе не избежать этого! Никто ещё не избежал!

— Что… что насчёт компромата? — не знаю, почему спрашиваю об этом, потому как всё ещё не верю в происходящее.

Полина тяжело сглатывает, кусает губу и с горечью выдаёт:

— Если они вручили тебе пригласительный… компромат на тебя уже готов.

— Девочки! Я дома! — щелчок входной двери, как молотком по голове ударяет, и я сминаю в руке кусок картонки с изображением клетки, будто на нём одном всю злость сорвать пытаюсь.

— Просто не приходи в школу, — шепчет Полина умоляюще, натягивает на лицо улыбку и выходит к маме в коридор. — Привет. И пока.

— Уже в школу?

— Да.

— Что с глазами? Ты плакала?

— Да. Лиза сожрала мой йогурт. Как тётя Алла?

— Как обычно. Никак, — вздыхает.

Слышу, как мама ворчит что-то насчёт яркого макияжа, и вот-вот ожидаю увидеть дыру, которую сверлю взглядом в стене, но она почему-то не появляется.

— Ма-а-а-м? — И слышу себя будто со стороны. — А когда мне в школу можно возвращаться?

— Через две недели, — голос мамы звучит удивленно, и её высокая фигура появляется в дверях. — Мы только вчера это обсуждали. Забыла? — беззаботно усмехается и резко напрягается в лице, когда я перевожу на неё задумчиво-решительный взгляд. Рассматриваю тоненькие морщинки в уголках серых, таких же, как у меня, глаз, наспех собранные в пучок светлые, как у меня волосы, и вчерашний макияж после их, наверняка, дорассветных посиделок за бутылочкой вина с тётей Аллой.

— Тебе плохо? — спохватывается, бросая взгляд на шкаф, где стоят мои лекарства. — Лиза? У тебя вчера температура была…

— Уже нет. Ты же знаешь, для меня это норма.

— Лиза…

— Всё хорошо, — вру нагло и натыкаюсь взглядом на Полину стоящую за спиной мамы и отчаянно качающую головой. — Просто… просто решила, что хочу пойти в школу раньше, мам.

— Раньше? — хмурится. — Насколько раньше? Надо обсудить это с папой, детка. Согласовать с врачом и директором школы, поэтому…

— Я иду в школу сегодня, мама, — перевожу на неё твёрдый взгляд, слушая, как по коридору уносится Полина и хлопает за собой входной дверью. — И надеюсь, ты не будешь против единственного решения, которое я хочу принять сама за последний год?

Мама растеряна. Всплескивает руками и, не понимая качает головой:

— Но… Лиза, что за срочность?

— Ничего особенного, — отмахиваюсь, шагая к шкафу за одеждой. — Хочу найти кое-кого.

— И кого же? Звучит как-то странно, если честно.

— Кое-кого, мам, не бери в голову. Просто Полина не помнит кое-кого очень важного. И я хочу помочь ей его найти.

Мама опускается на мою кровать и смотрит, не скрывая подозрения:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? Между вами с Полиной что-то произошло? Вы поссорились?

Достаю с нижней полки старый джинсовый рюкзак и долго смотрю на нашивку улыбающегося смайлика; хочется вывернуть ему рот в обратную сторону.

— Лиза…

— Всё хорошо, мам, я всего лишь возвращаюсь в школу, — улыбаюсь ей также фальшиво, как этот тупой смайлик на рюкзаке. — Мне просто надоело сидеть в клетке.

ГЛАВА 4

— Нина Викторовна, эм-м… вы… вы уверены, что это хорошая идея?

Мама рассеянно смотрит на меня, затем на Антона Павловича – директора школы, затем снова на меня, негромко прочищает горло и напускает на лицо немного больше уверенности.

— Я… — смотрит в вечно выпученные глаза Антошки, как его вся школа за спиной называет и говорит твёрдо: — Это решение Лизы. Мы с отцом его одобряем, как и доктор. Так что не нахожу причин тому, почему моя дочь не может вернуться к учёбе на две недели раньше запланированного, раз уж она этого хочет.

Антон Павлович продолжает щёлкать шариковой ручкой, выпячивает губы и смотрит на архивный шкаф с видом глубокомыслящего человека. А я рассматриваю всё те же жёлтые вертикальные жалюзи, горшки с цветами на подоконнике, всё тот же стол в форме буквы «С», рельефные обои в тонкую полоску и кажется, будто только вчера покидала стены этого кабинета, школьные коридоры, прощалась с одноклассниками…

Прощалась – как громко сказано. Так громко, что руки потеют, стоит подумать о скорой встрече с ними, а по спине холодок крадётся.

Глубоко вдыхаю и смотрю на директора. Даже костюм на Антошке всё тот же: твидовый, тёмно-коричневый, в большую клетку.

Скребёт кончиком ручки лысеющую макушку и наконец, заключает:

— Что ж, раз так, не вижу никаких проблем, чтобы продолжить обучение Лизы в школьном учреждении с этого дня. — Опускает руки на стол и наклоняется ближе к маме. — Однако вы должны понимать, Нина Викторовна, что со своей стороны я и поставленные в известность преподаватели сделаем всё возможное, чтобы сохранить конфиденциальность информации, это ваше право, и школа чтит желание Лизы оставить всё в тайне, но всё же, я не могу дать стопроцентной гарантии, что утечки не произойдёт. Это школа, поймите, дети слишком любознательны, а иногда слишком упёрты в желании докопаться до истины, даже если эта истина их не касается. Поэтому…