Unknown

— Ты выбираешь «птичек», — шепчет, прижимаясь ко мне грудью. — Ты выбираешь кураторов. Ты выбираешь и одобряешь задания. Ты выбираешь следующую жертву… Макс, — проводит языком по моей нижней губе и мой рот приоткрывается, а рука на автомате ложится на её затылок, сжимает волосы в кулаке, и я вижу, как в глазах Вероники вспыхивают огоньки желания.

«Почему бы и нет?» — думаю, обхватывая её второй рукой за талию, и накрываю рот своим.

— Ты всегда так делаешь, — сопротивляться пытается.

— Да, — вновь прижимаюсь к её губам. — Потому что это лучший способ заткнуть тебя.

— Мы не договорили, — больше не звучит уверенно, — подожди… Макс… подожди… Я хочу… я хочу быть куратором Багряновой.

Отлипаю от её губ и усмехаюсь:

— Жаль расстраивать тебя, но это место уже забито.

ГЛАВА 3

Не знаю, который по счёту час меряю шагами пятнадцать квадратных метров нашей с Полиной комнаты. Считаю серебряные звёзды на синих обоях, сбиваюсь, начинаю считать заново. Не помню, сколько часов спала этой ночью, да и спала ли вообще. Зато точно помню, что выпила успокоительных на две таблетки больше, чем можно было - подсчёт лекарств за последний год стал той привычкой, которая фиксируется на корочке мозга уже на автомате, вбивается в память.

Не нужно было пить больше необходимого – теперь ещё сильнее спать хочется, но не могу себе этого позволить, когда моя глупая сестра вот-вот проснётся и начнёт собираться в школу; и она начнёт - уверена. А я места себе не нахожу и понятия не имею, как уговорить себя её туда пустить. Как начать разговор, да и стоит ли. Как вообще продолжать жить, делая вид, что всё в порядке вещей и ничего ужасного не случилось.

Останавливаюсь у трюмо, упираюсь ладонями в столешницу заваленную грудой косметики и с минуту-другую, как зомбированная смотрю на своё бледное отражение. На осунувшееся лицо, серые мешки под глазами на несколько тонов темнее цвета радужки, а белки будто кровью налитые, веки тяжёлые, распухшие – совсем забыла, что ревела вчера в три ручья, после того как Полина уснула.

Выдохнуть. Выпрямиться. Пригладить растрёпанные волосы, а лучше собрать в хвост, чтобы не раздражали, и натянуть на лицо максимально спокойное выражение.

Просто?

Вообще нет.

— Лиза? — хриплый шёпот Полины заставляет вздрогнуть. Привстала на локте, смотрит сквозь глаза-щелочки.

Ну вот. Пора вновь становится умной старшей сестрой, а не тряпкой.

— Завесь шторы, глаза болят, — протягивает сипло и с головой уходит под одеяло.

— Утро уже, — говорю лже-беспечно. — Мама придёт через минут тридцать. Отец примерно через час. И ты… ты знаешь, что тебя не должно быть дома, или…

— Или будет куча вопросов, — доносится из-под одеяла. — Паника, клиники, анализы, наркологи, да?

— Какой из тебя наркоман? Не говори ерунды, — пытаюсь усмехнуться, присаживаюсь на край кровати, обводя спальную рассеянным взглядом, ища, за что уцепиться и цепляюсь им за серый, давно полинявший ковёр.

— Нет, наркота – отстой. Но предки точно проверить захотят. А батя ещё просто ради профилактики по башке даст. Мне.

— Полина…

— Ой, не начинай, а? — отбрасывает одеяло в сторону и удивительно быстро вскакивает с кровати.

— Полина, — иду следом за ней в ванную, — ты знаешь, что нам надо поговорить. Тебе не избежать этого разговора.

— Почему? Потому что ты сдашь меня? — сбрасывает на пол нижнее бельё и поворачивает кран с горячей водой. Выкрашенные в голубой цвет волосы ёжиком топорщатся на затылке, лицо отливает землистым оттенком, а взгляд, очевидно, избегает встречи с моим.

— Нам повезло, что мама осталась ночевать у тёти Аллы, — подпираю плечом дверной косяк и складываю руки на груди, унимая дрожь. — Она вчера пять раз звонила и уже была на пороге квартиры тёти Аллы, когда я вовремя ей перезвонила.

      — Зачем мне это слушать? Дай помыться, а? Так и будешь торчать здесь?

Ну а я о чём говорила?..

Вот оно – утро. Кто-то вчера рыдал мне в грудь и просил о помощи?.. Не-е-ет, не было такого!

— Ладно, — прикрываю за собой дверь, но не до конца, бросаю мимолётный взгляд на станки у раковины, упрекаю себя за дурные мысли и шагаю на кухню.

Вновь зарядил дождь и барабанит по стеклу, ветер гнёт деревья к земле, а море наверняка бушует. Так и стою у окна, сжимая в кулаке красную занавеску в белый горошек, и слушаю шум воды из ванной до тех пор, пока он не стихает.

Подхожу к холодильнику. Отрываю. Закрываю. Вновь открываю, достаю две банки клубничного йогурта и ставлю на стол. Включаю конфорку, ставлю чайник и считаю про себя пока не засвистит.

— Я не буду есть. — Полина появляется в кухне одетая в то, в чём обычно дома не ходит. — Сделай кофе. Пожалуйста.

— Хорошо, — отвечаю спустя паузу и пока вожусь с кофе, искоса поглядываю на сестру.

Офигенное чувство: один подросток пытается быть психологом для другого. Психологом, которому самому психолог не помешал бы.

Ставлю перед Полиной кружку с кофе, придвигаю сахарницу и забиваюсь в самый уголок кухонного диванчика.

— Ты идёшь в школу?

— Да я иду в школу! — выпаливает с вызовом, будто я уже ей запрет выдала.