Unknown

Всю прелесть истории невозможно выразить словами. Никто ещё не смог так чётко описать бесконечный ужас, которым автор пропитал каждый абзац своего повествования, следуя точному порядку изложения материала. Господин Мейчем постепенно раскрывает перед читателем смысл всех намёков и догадок, поведанных им ранее. Мелодрама, конечно, присутствует, и автор довольно часто повторяет одни и те же фразы, что выглядит довольно нелепо при глубоком рассмотрении текста; но в жуткой истории о колдовстве и чёрной магии никто не будет заострять на этом внимание, а достаточно внимательный читатель даже содрогнётся, невольно повторяя слова одного из персонажей: «Это невероятно, чудовищно, такое не может происходить в нашем тихом мирке... Должно, должно быть другое, не столь ужасное объяснение всему этому, если нет - наш мир превратиться в кошмар.»

Менее известная и отличающаяся более простым сюжетом работа, чем «Великий Бог Пан», но с определённо хорошей атмосферой и высокой художественной ценностью, представляет собой любопытную и мрачную летопись под названием «Белые люди». Ключевую роль в романе занимает дневник с записями маленькой девочки, чья няня приоткрыла перед юной леди завесу тайны перед запретной магией пожирающих душу колдовских ритуалов ведьмовского ковена - того самого культа, рассказы о котором шепотом передавались из уст в уста из поколения в поколения среди обычных людей на территории всей Западной Европы. Члены этого культа под покровом ночи, в особые дни, один за одним, встречались в тёмных лесах и безлюдных местах, дабы провести отвратительный ритуал, именуемый Ведьминым шабашем. Рассказ господина Мейчена являет собой торжество умелой избирательности и умеренности, создавая могущественный образ, вкладывая его в уста маленькой девочки, которая в потоке казалось бы бессмысленных фраз упоминает неких «нимф», «Долы», «вулас», «белые, зелёные и алые церемонии», «письмена Акло», «язык Чиан», «игры Мао», и т.д. Этим обрядам няню научила её бабушка-ведьма, а начинают обучение ко времени, когда ребёнку исполняется три года. Бесхитростные рассказы девочки о страшном тайном посвящении, обладают намёком на неведомый ужас и от души сдобрены пафосом. Очаровательное зло, столь хорошо известное антропологам, описано с детской наивностью, и наконец зимой происходит путешествие на старые валлийские холмы, произведенное под действием воображаемых чар, только усиливая эффект таинственности, загадочности, и производимых гротескных ощущений этими дикими пейзажами. Подробности этого путешествия описаны с такой изумительной яркостью, что даже самый строгий и прихотливый критик признает это шедевром фантастической прозы с почти безграничной властью образов великой и ужасной тьмы. В конце малышка - которой уже исполнилось тринадцать лет - находит в гуще лесной чащи загадочный и гибельно прекрасный предмет. В конце концов, тьма настигает её, но как и было сказано в прологе, ей удалось вовремя принять яд. Как и мать Элен Воган из «Великого Бога Пана», она узрела жуткое божество. Тело девочки находят в тёмной чаще вместе с загадочной вещью, которую она нашла; и эта вещь - излучающая свет статуэтка работы римского мастера, о которой со средних веков ходят самые жуткие кривотолки - которую испуганные соискатели разбили вдребезги.