Unknown

Так же в «Трёх самозванцах» есть рассказ «Белый порошок», в котором достигается абсолютный уровень ужаса, который может испытать человек. Френсис Лестер, молодой студент-юрист переживает нервный срыв от долгого уединения и переутомления. Врач выписывает ему рецепт, и в первой же аптеке не очень внимательный к деталям старый аптекарь даёт ему некий «белый порошок». Это вещество, как позже выяснилось, является редкой солью, которая в зависимости от времени суток и температуры изменяет свои свойства с безобидных до очень жутких; это не что иное как «vinum sabbati» который принимали во время ритуалов ведьминого шабаша, дабы узреть жуткие перевоплощения - и если принимать не правильно - не менее жуткие последствия. Ничего не подозревающий юноша регулярно разводит порошок в стакане воды и пьёт после приёма пищи; и по началу, это даже пошло ему на пользу. Постепенно, его раскрепощённая душа начинает требовать развлечений; он всё чаще не ночует дома и подвергается сильному психологическому изменению. Пока однажды на его правой руке не появляется странное пятно, и он вновь возвращается к своему привычному образу жизни в ещё более радикальной форме - практически не выходит из комнаты и не принимает посетителей. Когда его сестра пригласила врача, последний покинул дом, находясь в состоянии крайней степени ужаса, бросив напоследок, что ни чем не может помочь и никогда больше не появится в этом доме не при каких обстоятельствах. Через две недели сестра больного, выйдя на улицу, увидела жуткое создание в окне комнаты своего брата; и слуги сообщали, что еда, которую они обычно оставляют у двери, остаётся не тронутой. Призывы открыть ни к чему не приводят, разве что из-за двери раздаётся глухое бульканье, что он хочет побыть в одиночестве. Пока напуганная горничная не сообщает жуткие вести. - на потолке прямо под комнатой Лестера сконцентрировалась отвратительная чёрная слизь, и на постель капала какая-то мерзкая и вязкая жидкость. Доктор Хэбердин вынужден вновь вернуться в дом, где он выламывает дверь в комнату юноши, и снова и снова бьёт железным прутом обнаруженное там жуткое полуживое существо. «На полу колыхалась чёрное, вязкое, вонючее месиво. Оно гнилостно разлагалось, таяло и пульсировало, клокоча жирными гнилостными пузырями, как кипящая смола.» Горящие точки глаз светили изнутри на подобии раскалённых угольков, шевелились и вытягивались остатки губ, какие-то бесформенные отростки вздымались вверх, неубедительным подобием рук. Вскоре врач, не в силах забыть о том, что видел, умирает в море на полпути к Америке, где он хотел начать новую жизнь.

Господин Мейчен вновь возвращается к образу «Маленьких людей» в «Красной руке» и «Сияющей пирамиде; и в «Ужасе» - истории, описывающей период войны, где он всё с той же таинственностью повествует о том, что будет если человек откажется от своей сути на территории тварей, которые, в последствии ставят под сомнение его превосходство и объединяются против него с целью уничтожения слабого и неугодного. Актом постепенного перехода автора от классического стиля ужасов к подлинному мистицизму являются «Великое возвращение», «История Грааля» а так же некоторые повести военных лет. Слишком хорошо известный, что бы говорить о нём подробно - рассказ «Лучники»; который вновь возродил древнюю легенду об «ангелах Монса» - призраках старых английских лучников из Керси и Азинкура, которые в 1914 году пришли на помощь находящемуся в окружении полку «старых негодяев» Англии.

Менее искушенный, чем господин Мейчен в определении пределов ужаса, но беспредельно более верный идее, что потусторонний мир на прямую воздействует на наш мир - вдохновенный и плодовитый Алджернон Блэквуд, в работах которого хоть и не регулярно, но порой проскальзывают великолепные образцы сверхъестественной литературы, которые можно считать одними из лучших на сегодняшний день. В подлинности гения Блэквуда не может быть никаких сомнений; ибо никто даже не приблизился к тому уровню мастерства, серьёзности и верности, с которым он пишет свои чарующие мелодии, воспевающие странное и чувственное в нашем мире, или о сверхъестественных откровениях, находясь под властью которых он подробно излагает все грани ощущения и восприятия, способные привести человека из нашей реальности в мир сверхъестественного и даёт возможность хоть на чуть-чуть заглянуть за грань. Не имея значительного таланта к поэтической магии, он несомненно является очевидным и бесспорным мастером создания потусторонней атмосферы, способный парой метких строк превратить обычный психологический фрагмент повествования в полноценную атмосферную единицу. В первую очередь, он лучше всех понимает, что чувственные люди постоянно прибывают на границе этого мира и мира грёз, и различия между этими мирами настолько не значительны, что порой даже нет никакой разницы, реальны ли видимые объекты или являются производной нашего воображения.