Unknown

«Этого можно было бы спасти», – подумала я, но минутное сожаление переключилось на нужды текущего момента.

«Не все так плохо», – думала я, быстро ползая на коленях вдоль раненых, проделывая поспешную сортировку, и одновременно инструктируя своих невольных помощников. Осколочные травмы, два касательных ранения от мушкетных пуль, у одного пол-уха оторвано, еще одному в бедро врезалось ядро, но, слава Богу, не вблизи от бедренной артерии...

Стуки и шарканье раздавались из трюма, где проводились ремонтные работы. Пока я занималась делом, мне удалось воссоздать хронологию сражения из разговоров раненых в ожидании моего внимания.

После шумного обмена бортовыми залпами, которые повалили надломленную грот-мачту «Чирка», а «Аспид» пробили выше ватерлинии, «Чирок» – и тут мнения о том, сделал капитан Робертс это специально или нет, разделились – резко вывернул в сторону «Аспида» и, обдирая борт корабля, расположил оба судна поручнями друг к другу.

Казалось непостижимым, что Стеббингс намеревался взять «Аспид» на абордаж с таким небольшим количеством надежных людей, какое у него имелось. Если он действовал продумано, он бы нас протаранил. Я посмотрела на него, но глаза капитана оставались закрытыми, и он был отвратительного цвета. Подняв его руку, я услышала тихое шипение воздуха, после чего, вернув ладонь ему на грудь, продолжила свою работу. Он явно не в форме, чтобы выдать полный отчет о своих замыслах.

И какими бы они ни были, капитан Хикман их предвосхитил, сиганув с воплем через поручни «Чирка», а за ним последовала толпа с «Аспида». Они прокладывали себе путь через палубу без особого сопротивления, хотя люди с «Питта» собрались возле руля вокруг Стеббингса и яростно сражались. Но было понятно, что «Аспид» должен одержать победу... И вот тогда «Чирок» сильно ударился о мель, опрокинув всех до единого плашмя на палубу.

Уверенные, что корабль сейчас утонет, все, кто мог передвигаться – и нападавшие и защищавшиеся, – вместе направились обратно через поручни на «Аспид», который резко отклонился в сторону. А один отставший защитник задержался на «Чирке», послав вслед пару выстрелов, но «Чирок» лишь проскреб собственным днищем по каменистой отмели.

– Не беспокойтесь, мэм, – заверил меня один из мужчин. – Как только придет морской прилив, корабль поплывет.

Шум внизу начал утихать, и каждые несколько секунд я поглядывала через плечо в надежде увидеть Джейми и Йена.

Я осматривала одного бедолагу, которому осколок попал в глазное яблоко, когда его здоровый глаз вдруг расширился от ужаса. Повернувшись, я увидела возле себя Ролло. Он тяжело дышал, с него стекала вода, а огромные зубы обнажились в оскале, по сравнению с которым жалкая попытка зубоскальства Стеббингса выглядела убогой.

– Пёс! – воскликнула я в восторге. Обнять его я не могла, – да, и не стала бы, правда, – но стремительно огляделась в поисках Йена, который тоже насквозь мокрый и с аналогичной ухмылкой хромал в мою сторону.

– Мы упали в воду, – хрипло проговорил он, присаживаясь на корточки рядом со мной на палубе. Под ним образовалась небольшая лужа.

– Это я вижу. Для меня подышите глубоко, – сказала я человеку с осколком в глазу. – Один... Да, вот так... Два... Да... – пока он выдыхал, я ухватила осколок и сильно потянула. Он вытащился, а вслед за ним вылилось стекловидное тело и кровь, что заставило меня стиснуть зубы, а Йена вырвало. Однако, крови было немного. Если осколок не прошел глазницу насквозь, я могла бы предотвратить инфицирование путем удаления глазного яблока и наложения повязки. Хотя с этим придется подождать. От подола рубахи у мужчины я отрезала полоску ткани и, поспешно скрутив тампон и пропитав его бренди, прижала к поврежденному глазу, приказав парню крепко держать его на месте. Он так и сделал, хотя при этом стонал и пугающе раскачивался, и я боялась, что он упадет.

– Где твой дядя? – спросила я с гложущим чувством, что не хочу слышать ответ.

– Вон там, – сказал Йен, кивая в сторону. Одной рукой по-прежнему сжимая плечо одноглазого, я обернулась и увидела, как Джейми спускался по лестнице и горячо спорил с капитаном Хикманом, который шел за ним следом. Рубашка Джейми вся пропиталась кровью, а одной рукой он прижимал к плечу что-то скомканное и тоже пропитанное кровью. Возможно, Стеббингс не просто пытался досадить мне. Впрочем, Джейми пока не падал, а бледным стал от ярости, в которой пребывал. Я была вполне уверена, что пока он разъярен, то не умрет, и оторвала еще одну полоску парусины, чтобы зафиксировать сложный перелом руки.

– Собака! – сказал Хикман, подойдя и остановившись около лежащего Стеббингса. И хотя он произнес это не с такой интонацией, как я, Стеббингс открыл один глаз.

– Сам ты собака, – проговорил он, еле ворочая языком.