Unknown

Он резко свистнул собаке, она спрыгнула с дивана, быстро пересекла комнату и вскочила к нему на колени. Он развернулся и исчез в коридоре, ворча себе под нос.

- Давно ваш муж пользуется креслом?

- Восемь лет. Нам пришлось убрать ковровое покрытие, так что он может передвигаться из комнаты в комнату.

- Я надеюсь, что у него найдется время для меня сегодня. Пока я здесь, я могу поговорить и с ним.

- Нет, он сказал, что это его не устраивает. Вам надо прийти в другое время, если хотите с ним поговорить.

Глэдис отодвинула кучу бумаг.

- Очистите себе место, если хотите сесть.

Я осторожно уселась на место, которое она освободила. Поставила сумку на пол и достала свой магнитофон, который пристроила перед собой на кофейном столике. В мое бедро упиралась башня больших конвертов.

Я подождала, пока Глэдис приняла нужную позицию и с ворчаньем опустилась в кресло.

Во время этой небольшой задержки, исключительно для того, чтобы удержать лавину счетов, я смахнула верхние пять или шесть конвертов. Два были с красным ободком и серьезными предупреждениями: СРОЧНО!! ПОСЛЕДНЕЕ УВЕДОМЛЕНИЕ! Одно было по поводу кредитной карточки на бензин, другое — из универмага.

Когда Глэдис устроилась, я попробовала свой голос патронажной медсестры.

- Я буду записывать, с вашего разрешения. Вы согласны?

- Наверное.

Нажав кнопку записи, я назвала свое имя, ее имя, дату и номер дела.

- Только для записи, вы даете эту информацию добровольно, без угроз и принуждения. Это верно?

- Я сказала, что да.

- Спасибо. Я вам признательна. Отвечая на мои вопросы, пожалуйста, излагайте только факты, которые вы знаете. Я прошу вас избегать мнений, осуждений или выводов.

- Ну, у меня есть свое мнение, как и у любого другого.

- Я понимаю это, миссис Фредриксон, но я должна ограничить свой рапорт информацией настолько точной, насколько вы можете ее сделать. Если я задам вопрос, а вы не знаете или не помните, просто так и скажите. Пожалуйста, без догадок и предположений. Вы готовы приступить?

- Я была готова, как только села. Это вы тянете. Я не ожидала всей этой показухи и чепухи.

- Я ценю ваше терпение.

Глэдис кивнула в ответ, но до того, как я сформулировала первый вопрос, она завела свое:

- Ох, дорогая, я - совершенная развалина. Кроме шуток. Я едва передвигаюсь с ходунком.

У меня онемение и колотье в ноге. Как будто я ее отлежала...

Она продолжала описывать ощущения в своей ноге, пока я сидела и старательно записывала.

- Что-нибудь еще?

- Ну, головные боли, конечно, и шея вся заморожена. Смотрите, я едва могу повернуть голову. Поэтому я ношу воротник, для поддержки.

- Еще какая-нибудь боль?

- Милая, боль — это все, что у меня есть.

- Можно узанать, какие медикаменты вы принимаете?

- У меня есть таблетка для всего.

Глэдис дотянулась до конца стола, где стоял ряд бутылочек с лекарствами, вместе со стаканом воды. Она поднимала пузырьки по одному и показывала мне, чтобы я могла записать название.

- Эти две от боли. Это для расслабления мышц, а это — от депрессии...

Я подняла голову с интересом.

- От депрессии?

- У меня хроническая депрессия. Не припомню, чтобы я когда-нибудь чувствовала себя так плохо. Доктор Голдфарб, ортопед, направил меня к этому психиатру, который выписал мне новые таблетки. Я думаю, другие уже не помогают, если их долго принимать.

Я записала название лекарства «Элавил», которое она выставила для моей инспекции.

- А раньше что вы принимали?

- Литий.

- У вас появились еще какие-нибудь проблемы после аварии?

- Я плохо сплю, и с трудом могу работать короткое время. Он сказал, возможно, я никогда больше не смогу работать. Даже неполный день.

- Я знаю, что вы занимаетесь бухгалтерией для нескольких небольших предприятий.

- Последние сорок два года. Меня эта работа уже стала доставать.

- У вас офис в доме?

Она кивнула в сторону холла.

- Вторая комната отсюда. Дело в том, что я не могу долго сидеть, у меня начинает болеть бедро. Вы бы видели, какой у меня был огромный синяк. Фиолетовый, как баклажан. У меня до сих пор остался желтый след, большой, как луна. А какая боль! У меня были стянуты ребра, и еще, как я говорила, у меня проблема с шеей. И сотрясение мозга. Я зову это «контузия с конфузией», - сказала она и разразилась лающим смехом.

Я вежливо улыбнулась.

- Какую машину вы водите?

- «Форд»-вэн семьдесят шестого года. Темно-зеленый, на случай, если собираетесь спросить.

- Спасибо, - сказала я и сделала пометку. - Давайте вернемся к аварии. Можете рассказать мне, что произошло?

- Буду рада, хотя это была ужасная, ужасная вещь для меня, как вы можете вообразить.

Она сузила глаза и постучала пальцами по губам, глядя вдаль, как будто собираясь декламировать поэму. Уже со второй фразы было ясно, что она рассказывала историю так часто, что детали не менялись.

- Мы с Миллардом ехали по Палисад Драйв мимо городского колледжа. Это был четверг перед Днем памяти. Сколько это, шесть или восемь месяцев назад?

- Около того. Какое время суток было?

- Середина дня.

- Как насчет погодных условий?

Глэдис слегка нахмурилась, вынужденная думать над ответом, вместо своего обычного механического изложения.