Unknown

- Я не обращала внимания ни на что, только была рада, что у меня не сломана нога. Вы бы тоже радовались на моем месте.

- Сколько ему примерно было лет?

- Я не могу отвечать на такие вопросы. Я начинаю волноваться и расстраиваться, а доктор Голдфарб говорит, что это нехорошо. Совсем нехорошо, так он сказал.

Я продолжала смотреть на Глэдис, заметив, что она отвела глаза. Я вернулась к своему списку вопросов и выбрала несколько, которые казались нейтральными. В основном, она была вежливой, но я чувствовала, что ее терпение заканчивается.

Я убрала ручку, взяла сумку и встала.

- Ну, думаю, что пока это все. Я благодарна за ваше время. Когда я напечатаю свои записи, то зайду и попрошу вас перечитать для точности. Вы сможете внести исправления, если нужно, и когда вы убедитесь, что все записано правильно, то поставите свою подпись, и я не буду вас больше беспокоить.

Когда я выключила магнитофон, Глэдис сказала:

- Я рада помочь. Все, чего мы хотим, это справедливости, потому что вина полностью на ней.

- Мисс Рэй тоже хочет справедливости.

От дома Фредриксонов я выехала на Палисад Драйв и повернула направо, по тому же маршруту, по которому они ехали в день аварии. Проехала мимо городского колледжа, поглядывая на выезд с парковки. Я проехала дальше по дороге, когда она повернула вниз с холма. На пересечении с Кэсл повернула налево, доехала до Капилло и свернула направо.

Машин было немного, и у меня заняло меньше пяти минут, чтобы доехать до офиса.

Небо было облачным, и я слышала о возможных грозах, чему не слишком верила.

По непонятным причинам, в Санта-Терезе есть сезон дождей, но грозы очень редки.

Молния была явлением, которое я видела, в основном, на черно-белых фотографиях, показывающих белые нити на черном небе, как трещины на стекле.

Вернувшись в офис, я напечатала свои записи. Положила резюме Ланы Шерман в папку вместе с заявлением Соланы Рохас. Я могла его выкинуть, но почему бы не оставить, раз уж попало мне в руки?

В среду утром, когда позвонила Мелани, я дала ей концентрированную версию своих находок, в конце чего она сказала:

- Так что, с ней все в порядке.

- Похоже на то. Конечно, я не переворачивала каждый камень в саду.

- Не переживайте. Нет причины сходить с ума.

- Ну, тогда все. Кажется, все работает, как запланировано. Я попрошу Генри следить за ситуацией, и если что-нибудь случится, я дам вам знать.

- Спасибо. Я вам признательна за помощь.

Я повесила трубку, удовлетворенная проделанной работой. Чего я не могла знать, что только что невольно набросила петлю на шею Гаса Вронского.

14

Рождество и Новый год пролетели, едва оставив морщинку на ткани повседневной жизни.

Шарлотта была в Фениксе, отмечая праздники с детьми и внуками. Мы с Генри провели вместе рождественское утро и обменялись подарками. Генри подарил мне шагомер и наушники “Сони», чтобы я могла слушать радио во время утренней пробежки.

Для него я нашла старинный таймер, в виде яйца, высотой пятнадцать сантиметров, оригинальное устройство из стекла и олова, с розовым песком внутри.

Чтобы его включить, нужно поставить рычажок таймера в верхнее положение. Когда песок просыпется сверху вниз, верхняя часть переворачивается, и звонит крошечный колокольчик.

Еще я подарила Генри «Новую полную книгу о хлебе» Бернарда Клэйтона.

К двум часам Вилльям и Рози присоединились к нам для рождественского обеда, после которого я вернулась домой и хорошенько выспалась.

В Новый год я была дома и читала книгу, счастливая, что никуда не поехала, рискуя жизнью и конечностями на дороге, полной пьяных.

Должна признаться, что в Новый год я нарушила свое решение по поводу вредной еды и наслаждалась оргией гамбургеров с сыром (два) и большим количеством жареной картошки, политой кетчупом. Я сохраняла шагомер присоединенным к своему телу, пока ела, и обещала пройти в этот день десять тысяч шагов, что, я надеялась, зачтется в мою пользу.

Я начала первую неделю 1988 года с пятикилометровой пробежки в шесть утра, слушая радио. Потом я приняла душ и позавтракала.

В офисе я достала свою верную пишущую машинку «Смит-Корона» и сочинила объявление в газету «Санта-Тереза Диспэтч», обозначив свой интерес к свидетелю столкновения двух машин, случившегося в четверг, 28 мая 1987, примерно в 15.15. Я включила несколько деталей, которые мне были известны, например, возраст мужчины: от пятидесяти до шестидесяти, что было только догадкой. Рост и вес я описала как средние, упомянула белые волосы и его коричневую кожаную куртку и черные кожаные ботинки на шнурках.

Я не дала свое имя, но напечатала номер телефона и просьбу помочь.

Покончив с этим, я позвонила Фредриксонам, надеясь договориться о встрече с Миллардом, чтобы обсудить аварию. Телефон звонил бесконечно, и я собралась уже положить трубку, когда он ответил.

- Мистер Фредриксон! Я рада, что вас застала. Это Кинси Миллоун. Я заходила к вам и разговаривала с вашей женой пару недель назад, и она сказала, что я должна позвонить, чтобы договориться о встрече с вами.

- Я не хочу этим заниматься. Вы уже поговорили с Глэдис.