Unknown

И все же он не спешил уходить, даже когда Верда затащила его в тесную коморку. Любопытство толкнуло на неосторожность. Кто, как не Верда, расскажет о госпоже. Рейн хотел знать об Эль все, каждую мелочь. Им двигало болезненное желание изучить ее. Понять ее тайны, выведать, чем она живет. Что любит, а что ненавидит. Любая деталь казалась важной и интересной.

Но он не решался напирать с вопросами. Верда еще заподозрит что-нибудь. Он давно понял, что здесь надо быть начеку. Промах может стоить жизни.

А Верда была не склонна к беседе. Не дав Рейну и рта раскрыть, потянулась к ремню его брюк. Терять время она не привыкла. Он опомниться не успел, а она уже прижалась к нему всем телом, мурлыча как сытая кошка. Возник соблазн поддаться искушению. Соскучился он по женскому теплу. Но что-то мешало прикоснуться к девушке. Ни ее мягкие губы, ни умелые руки не тронули Рейна.

Злясь на себя самого, он сказал, что ему необходимо вернуться к госпоже. Она куда-то собиралась, а ему приказано повсюду ее сопровождать. Верда не сдавалась: оплела его шею руками и лезла с поцелуями. Пришлось буквально отдирать ее от себя. Грубо, но действенно. А потом бежать со всех ног прочь из каморки, пока она снова к нему не приклеилась.

В коридоре, куда Рейн вышел, застегивая на ходу ремень, он столкнулся с Эльмидалой. Она шла навстречу со шлейфом служанок. Тут же в спину врезалась Верда, выскочившая из коморки вслед за ним. Что госпожа подумала о них, было написано у нее на лице.

Рейну стало неловко, словно он нарушил клятву. Тянуло объяснить, что ничего между ними не было. Но кому нужны его слова? Эль лишь кивнула, чтобы заняли место в эскорте. Куда делась девушка, которой не все равно, погибнет раб или нет? Жаль, он отказал Верде. Сейчас было бы не так обидно.

В зале, куда они пришли, уместилась бы деревня, где Рейн вырос, и еще место осталось. Между хаотично расставленными столиками с закусками и диванами на двух-трех человек прогуливались аристократы, но основная масса гостей сосредоточилась в центре. Эль направилась туда.

Рейн залюбовался походкой госпожи. Она ставила ноги близко, будто ступала по шаткому мостику. Каждое движение было выверено. Ничего лишнего. На ней не платье даже, а легкая накидка цвета садов и буйной растительности. Сквозь зелень кожа просвечивала бронзой. У Рейна перехватило дыхание. Как можно смотреть на нее и не желать? Он украдкой оглядел собравшихся, никому не было до Эль дела. Неужели они не видели, насколько она хороша? Как плавны линии фигуры, как высока грудь, как чувственно очерчены губы. Обладать подобной девушкой – верх блаженства. Никакая Верда с ней не сравнится, будь она хоть в тысячу раз доступней.

В середине зала в окружении разодетых в пух и прах женщин стоял император Иллари – Клеон Багряный собственный персоной. Мужчина улыбался, но глаза были как два северных пика – окоченевшие. Женщины норовили встать к императору поближе. Аж плечами и локтями толкались и, когда никто не наблюдал, щипали друг друга за бока.

Рейн мимоходом подметил сходство. У Эль и принца Гайдиара такой же цвет радужки. Оттенки совпадали вплоть до нюансов. Неужели она его дочь? Впрочем, если Гай наследник императора, а Эль его сестра, выходит, так и есть.

— Кто эти женщины? — спросил Рейн у Верды.

Девушка ответила, хоть и злилась из-за отказа:

— Жены и наложницы императора. За ними стоят его дети.

Детей был целый выводок – синеглазые и каштановолосые отпрыски разных возрастов. И это притом, что жены отличались внешне. Были даже экзотические – с миндалевидным разрезом глаз и смуглой кожей, и блондинки имелись, и брюнетки. Но дети все как один походили на императора. Сильная, видать, кровь.

— Сколько их? — поразился Рейн.

— Жен или детей?

— И тех, и других.

— Все давно сбились со счета. Император берет в жены исключительно невинных девушек, а после того, как жена рожает ребенка, он уже не притрагивается к ней и женится на другой.

— Почему?

— Да кто ж разберет его вкусы, — пожала плечами Верда. — Нравится ему так. А, может, не любит рожавших. Не возбуждают они его.

— А мать госпожи тоже здесь?

— Нет, — при упоминании Эль Верда потеряла интерес к разговору. — Она давно умерла.

Рейн больше не приставал с вопросами, зато сделал выводы: Гай и Эль единокровные брат и сестра. Раз император не касался женщины, родившей ребенка, значит матери у них разные.

Император изъявил желание пообщаться с детьми. Те выстроились в шеренгу. Длинная получилась цепочка. Младшему было года четыре, старший почти ровесник Эль. Император обошел строй, каждому вручив конфету из чаши, что нес раб. А потом проследил за тем, чтобы дети съели угощение.

Все умолкли, музыка стихла. Эль конфету не дали, как и Андрию. В чем тут подвох стало ясно, когда Клеон объявил, что одна из конфет отравлена, и он сам не знает какая. Ему, как и всем, любопытно, кому та досталась.

По залу пролетел вздох. Несколько матерей упали в обморок. Рабы едва успели их подхватить, не дав свалиться на пол. Дети стояли ни живы, ни мертвы.