Unknown

Эх, как жеж оружие охота носить-то як мужики все! Не, так-то без оружия у нас почитай никто и не ходит. Это раньше было как-то не привычно, да ново. Было и забывали дома и зарядить забывали, а сейчас вот привыкли уже. Вот как Павловых на поле собаки сожрали, так и привыкли. Теперь у нас все с оружием ходют. В Новом-то только мужики, а так редко кто. А за частокол без оружия у нас теперь нельзя – набольший со старейшиной для того специальное наказание даже придумали. Вот выйдет кто в поле без ножа большого, тому по ночи на заборе и сидеть, дежурить, значит. Оно конечно просто ради наказания. Кошака ты ночью, даже при луне всё равно не увидишь, еслив он осторожничать будет, да внутрь забираться. Кошаки-то умные, нас хорошо чуют и ходют они бесшумно, что по частоколу нашему, что по земле – тихо-тихо, пока голову не отхватит. Нож конечно хорошо, но на поле он мало чего стоит, если кошаки придут. А уж еслив вороньё прилетит так и вовсе бесполезен почти что…, эхе-хей, вороны эти совсем задрали. Спасу нет от них. Всю капусту пожрали ироды! Мясо-то они не едят, а ежели их не гонять с поля-то, то и на нас они ноль внимания. Но мы ж для себя капустку-то садим! Не для них иродов. А злобые какие – просто жуть! Гонять начнёшь, они и убить могут. Так-то они вороны, а размерами коршуны какие горные, а клюв откроет, так и вовсе, кошак в перьях. Злющие ещё. С ними ножики наши не помогут. Потому мужики в поле и ходют с ружьями. Вот и я так хочю. Конечно, если кошаки нападут, иль меченые на частокол полезут – всем оружие раздадут, но потом обязательно отберут. А я хочу, что б всегда оно, вот как у бати моёго. Я б и в руины тогда мог бы поглубже зайти, посмотреть чего там такое светится в больших развалинах…, а если чего шибко ценное там светится, точно мне Любаню жениться сразу отпустят!

Набольший чего-то хмурый весь, а старейшина наоборот – разругались что ль? Часто у них это бывает, возраст разный у них. Набольшему лет так тридцать, а старейшина он как есть древнее нашего старого посёлка. Говорят, он даже Ленина живьём видел. Честно не знаю, кто это, но жил давно, а значит, момент показателен. Стар старейшина, а набольший молодой, вот и конфликтуют. Но это правильно. Оно же как – в споре рождается правильный вопрос…, в смысле, ответ. Они когда к согласию прийтить не могут, они к бати моёму идут, как к судье третьемскому. Ну, значит, что бы он как третий голос вот как на выборах выступил. Вот чего вчера батя дверьми стучал да шушукался чего-то – набольший со старейшиной приходили. Понятно…, любопытно чего ж случилось-то? Скорей бы уже начал говорить что ль, иль спать бы уже всех отпустил.

-Тварищи граждане городове Новый! – Старейшина говорит. Ну, точно батя его поддержал. Эх, набольший мне теперь покою не даст. Да и бати всё припомнит. Но оно так-то ничего. Набольший мужик добрый. Покуксится да перестанет. Переживём.

-Чаго собрав всех-то? – Кто-то из толпы, не пойму кто таков. Много нас как блин…, я думал меньше. А вот вышли все на площадку – много нас значит, земли не видно.

-Работать тяжёленько нам сталось. Се то знаем. – Старейшина чего-то бороду дёргать начал, кажись, волнуется. Значит, что-то удумал такое, что нам может и не понравиться. Любопытно.

-Тако вот. Работать, значится, тяжёленько, потому шо мужики у нас се с оружьем, за полями приглядыват, а работають частью большей бабы, да дити малы.

-А быть-то как? – О, это Пафнутий говорит. Он хороший, трудяга. Даже в поле вместо того что бы по сторонам смотреть, работает. Правда поближе к кому-нибудь кто за местом присматривает. Пафнутий не дурак ведь, просто не любит он кровь и стрельбу. – Бабам что ль оружье отдати?

Загудел народ. Бабы возмущаютси, а мужики кивают, мол, да, бабам нельзя оружие-то, а то ещё друг дружку, да и мужиков до кучи постреляют. А бабы-то у нас тоже, того, не робкого десятку-то.

-А ты чаго киваешь, алкаш проклятай?! – Аж все услыхали. Да слова вот не все услыхали, а как Федоту да по шее Ефросинья-то врезала, то все услыхали. У нас вот лучше Федота никто материться не умеет. За то может Ефросинья ему вторую затрещину счас и влепила.

-А быть в том нам как я придумал. – А чего он на меня теперь смотрит? Да прищурился старый, в бороду улыбается. Чтот мне его взгляд не нравится. – У нас взрастат цельный выводок оболтусов повродь Витальки. – Предпочитаю молчать, храня надменный вид. Ну, его, старого пердуна – попробуй против скажи, загрызёт и потом жисти не даст.

-По хребтине оглоблей и нормально всё буит. – Даже не смотрю в сторону этого «умника». Ему б самому похребтине врезать, да чем потяжелее. Иш! Выискаился…, на всякий случай запомню. При случае обязательно ему свинью подкину – пусть знает, какие мы оболтусы мстительные! Нас трогать не моги, а то ведь и под дверь нагадить можем и за словом в карман мы не полезем - так все их знаем.