Unknown

Было очень мудрым, что президент Кеннеди не вторгся на Кубу. И он к тому же не отступил, по крайней мере на публике. Наша блокада Кубы развернула русский военно-морской флот и унизила Никиту Хрущева, гамбит которого потерпел неудачу. Президент Кеннеди поменял местами некоторые устаревшие ракеты в Турции, чтобы дать Хрущеву что-то, что он мог показать в Кремле. Но мы всегда знали, что после разворачивания наших субмарин Polaris в Средиземноморье и в Северных Морях, у нас стало больше огневой мощи, чем когда-либо было в Турции, упакованной и готовой направиться против Советов, и Советы даже не узнают, что они там были. Кроме того, мы знали, что турки никогда не позволять нам запускать ракеты в русских с их земли. Они боялись, что русские будут это использовать, как повод для нападения на Турцию, но и Кремль это знал и знал, что мы искали повод, чтобы грациозно уйти из Турции.

Все это произошло именно таким образом и президент Кеннеди получил право провести черту через океан, которую русский военно-морской флот не мог пересечь, и заставил их развернуться и отправиться назад домой. Русские отступили от всего мира.

Президент Кеннеди был героем.

Но у меня появились несколько новых влиятельных врагов и я видел конец своей карьеры в армии, как приближающийся знак на пустой автомагистрали, в момент, когда на нем читается надпись "Конец автострады", а ты все еще летишь на скорости в восемьдесят миль в час. Теперь я посвятил себя упаковке документов из Розуэлла для тех, кто придет после меня и написанию своих бумаг для работы, которую я мог бы найти после того, как я оставлю армию. Кто мог знать, что спустя несколько месяцев я буду сидеть в кабинете на Капитолийском холме, смотреть через стол на одного из моих преемников, который был там в качестве научного советника министра обороны. Возможно, что я отдавил пальцы ног некоторым самым влиятельным людям из Вашингтона, но это была хорошая борьба и прежде всего, я был солдатом на холодной войне и воевал с хитрой стратегией EBE, которые становились все более агрессивными, появляясь над нашими базами, городами и рядом с нашими управляемыми и неуправляемыми космическими зондам. Даже русские разведывательные службы стали жаловаться на странные происшествия со своими космическими зондами. Но они не могли обратиться напрямую и сказать нам о причинах. Мы должны были сами все понять.

Если в начале 1960-х годов Холодная война казалась сложной и хаотической, так как Кеннеди манипулировал стратегиями Трумэна и Эйзенхауэра, признаваясь при этом, что он не мог доверять своим собственным разведывательным службам, представляете каково было принимать в расчет "другую" холодную войну или, как ее называли некоторые, "реальную" холодную войну с инопланетянами. Это походило на слона посудной лавке, о котором все знают, но продолжают это отрицать.

Он настолько большой, что его надо обходить вокруг. Его хобот качается с такой силой, что надо наклоняться, когда он пролетает над головой. Следите за тем, чтобы он не отдавил вам пальцы на ногах, когда он наступит на них и не подходите слишком близко к его заду, чтобы не быть похороненным под тем, что оттуда выходит.

Другими словами, дела с Советами были просто большим беспорядком, к которому надо было приспособиться, когда мы вместе садились за стол. Советы и американцы, изображали, что вместе они преломляют хлеб, а не взрывают мир. И все же, каждый из нас искал преимущество, пока наблюдал за руками другого. Вы следите за руками врага, он следит за Вашими руками независимо от того, что Вы делаете ногами. Между тем, ваш противник делает то же самое.

Руки у армии были связаны операцией прикрытия, отказом правительства в использовании против инопланетян всех нашими ресурсов, потому что мы осторожно обходили правду. Но помимо нескольких конгрессменов, которые знали о прикрытии, были те, кто знал о вторжениях EBE, похищениях людей, увечьях рогатого скота и они поддерживали планы армии по программе ускоренной разработки оружия в космосе.

Мы были убеждены, что, кем бы ни были инопланетяне из НЛО, они нагло вмешивались в жизнь нашей планеты и управляя нами постоянно и тайно. Но это была тайна, которая нам полностью подходила, мы не желали признавать правду и вести войну. Некоторые из нас в армии, кто знал о том, что происходило, также чувствовали, что мы могли испытать на себе большее, чем просто просачивание - вторжение врага. Я предположил, что они ставили под угрозу наши самые важные системы обороны и управления, а затем, к тому времени, когда конфликт откроется, мы будем уже открыты и уязвимы. Если бы EBE находились вокруг нас достаточно долго, сказал я однажды генералу Трюдо, то возможно, они видели, как троянцы забрали себе огромного деревянного коня, в котором греки въехали к ним в город прямо через открытые ворота?