Unknown

- Да ну! – хрипловато рассмеялся Газда. - Я и сам прошел турецкий плен да галеры! Что ты можешь рассказать такого, что мне не ведомо?

- Галеры ты, может, и прошел, – с болью вымолвил пленник, - да, видно, избежал того, что турки со мной сотворили!

- Как же они с тобой обошлись? – подался вперед Бутурлин. - Молви, Ловчий! Мы не станем глумиться над твоими страданиями.

- Мы из набега на Кафу морем возвращались... – обратился мыслями в былое тать. - Да только повстречали турецкий боевой корабль.

Обстреляли нас басурманы из пушек, сшибли мачты с парусами, на абордаж пошли. Мы бились, как одержимые, но что с того толку, коли турок впятеро больше!..

Меня да еще двух казаков взрывом пороха оглушило, и янычары не стали нас добивать. Бросили без сознания в трюм да в ту же Кафу на невольничий рынок свезли.

Выстроили на площади вместе с другими пленными. Я мыслил, закуют в кандалы да по галерам разведут. Не тут-то было!

Басурманам мало было в рабство нас обратить. Они еще возжелали сломить в невольниках казачий дух.

Посреди рынка возвышалась плаха, на коей казнили строптивых рабов. Гляжу, лежит на ней четвертованный казак. Руки, ноги кровавыми лоскутами вниз свисают, но в глазах еще теплится жизнь.

Подходит к пленным Ага с янычарским ортом, тычет казакам по выбору в руки саблю. Молвит: «убьешь смутьяна - спасешь свою жизнь!»

Первый из пленных, к кому он обратился, отверг предложени,е и янычары снесли ему голову. Ага подходит ко второму. «Может, ты будешь умнее?» - вопрошает.

Казак помотал головой, его тоже зарубили. Кровь брызнула во все стороны, залила мое лицо. Вижу, турок ко мне обернулся...

Как я тогда молил Господа, чтобы пронес он мимо сию чашу! Только не сжалился надо мной Создатель!..

- И ты убил собрата? – зло воззрился на Ловчего Газда.

- А что я мог поделать?

- Не брать в руки саблю!!!

- Я бы и не взял! – тать болезненно поморщился, открыв на миг неровные зубы. - Но не было у меня иного выхода! Сам бы голову сложил, как те двое, и раненого бы не спас. Не я, так кто-нибудь другой его бы прикончил...

А не взялся бы никто из пленных добить сего бедолагу, многие бы еще жизнью поплатились. У турок к христианам жалости нет!

- Выходит, ты еще благодететелем стал! – криво усмехнулся Газда. - От греха других спас и от смерти!

- Да, спас! – зло огрызнулся Ловчий. - Благодари Господа, что тебе не пришлось побывать в моей шкуре!..

Скажу, как на духу: к тому, чтобы взять саблю, меня сам умирающий подвиг. Шепнул: «избави от мук, брат! Мне все одно не жить, так хоть других убережешь от гибели!»

Я и добил его одним ударом. Думал, на том мои мытарства завершатся, однако турки рассудили по-иному. Погнали меня в хамам по наказу Аги. А когда смыл с себя кровь, выдали одежонку басурманскую и отвели к мулле...

Что он говорил и что со мной делал, помню плохо, - как в тумане все было. Лишь тогда в себя пришел, когда моей плоти нож коснулся! Едва кровь уняли, мулла молвит: «теперь ты слуга Аллаха, имя тебе – Ибрагим!»

- А как звали до того? – полюбопытствовал Харальд.

- Петром кликали... – опустил взор пленник.

- Петром?!! Тьфу! Тьфу! – презрительно сплюнул Газда. - Надо же, какого тезку послал Господь! Или, может, Аллах?!

- Аллах – это и есть по-ихнему Господь... – поморщился Ловчий.

- Откуда мне знать такое? – возмущенно фыркнул Газда. - Ты у нас турок, тебе виднее!!!

- Что попусту браниться? – урезонил друга Бутурлин. - Что утеряно, того не вернуть! Сказывай, Ловчий, что дальше было...

- А что сказывать? – грустно усмехнулся вероотступник. - Турки поставили меня надсмотрщиком на галере...

- Выходит, ты таких, как я, плетью по спинам охаживал! – скрипнул зубами Газда.

- Охаживал, верно! – не стал запираться пленник. - Откажись я взять в руки плеть, янычары меня самого бы к лавке приковали или обезглавили на месте. Однако за то время, что мне довелось пробыть на галерах, я никого не засек насмерть!

- Не знаю, что и сказать! – развел руками Газда. - Прямо божий праведник!

- Праведником меня назвать трудно , – проглотил издевку пленный тать, - но извергом я тоже не был...

Многие из галерных рабов с завистью на меня глядели. Надо же, как повезло парню! Невольник не лучше других, а смотри, выбился в люди! С плетью расхаживает вдоль рядов, пока иные на весла налегают.

А у меня лишь одна мысль в голове: как ноги с той галеры унести? Немало перебрал в уме способов побега, дабы сыскать верный путь на волю...

Я уже отчаялся найти его, когда судьба сама все за меня решила. Турки тогда хотели покорить Мальту и двинули к ней корабли.

Без малого месяц они обстреливали укрепления острова, а мальтийцы – их суда. Одно из ядер пробило борт моей галеры, пустив ее на дно...

- Это что же выходит? Что мы с тобой в одном походе побывали? – усмехнулся Газда. - И на галерах нам пришлось ходить, и водицы морской нахлебаться!

Однако есть меж нами разница. Я был гребцом-невольником, а ты – вертухаем! Ходил по галере да канчуком таких, как я, подгонял! Надолго мне запомнилась та наука...