Unknown

Ветер пел в туго надутых парусах. Флагманская шхуна, на которой шел Харальд, уверенно удалялась от Голого острова. Время безделия для наемников закончилось, и теперь им предстояло браться за труды, на которые их подрядил неутомимый Бродериксен.

Оглянувшись с кормы, датчанин увидел тяжелые, крутобокие коги, покорно следующие за судном своего предводителя. Доверху набитые татями, они глубоко зарывались в волны, и, глядя на их низкую осадку, Магнуссен подумал, что провести корабли над подводными грядами рифов у Литовского побережия будет непросто.

Рядом стоял Ларс, с наслажением вдыхая соленый воздух. То ли он радовался морской прогулке, то ли предвкушал победы в грядущих битвах, но на губах его играла блаженная улыбка.

Харальд не был ханжой, и в его зачерствевшей душе редко пробуждалось сострадание к недругам, но люди, улыбающиеся при мыслях о войне, были ему неприятны.

Датчанину самому не раз приходилось обагрять меч кровью, но радости от убийства он не испытывал. Претило ему также наслаждение рассказами о минувших сражениях.

То, что другие мнили геройством, для него было лишь печальной необходимостью, воспоминаниями о которой он не желал делиться с посторонними. И, тем более, с самодовольным молодым шведом, пытавшимся не мытьем, так катанием выведать у Магнуссена правду о его прошлом.

Интерес Ларса был вполне обоснован. То, что поведал ему о бывшем пирате Бродериксен, никак не вязалось с его личными наблюдениями. С виду Харальд не был похож на грозного бойца, да и в глазах его отнюдь не сверкал воинственный огонь.

Шведу было трудно представить, что этот сутулый человек с потухшим взором когда-то являл чудеса ловкости и силы. Но если он и впрямь некогда мог свершать подвиги, о коих повествовал Ральф, в нем должна была остаться хотя бы толика былых умений.

Притворщик, до поры скрывающий ее под маской серости и хромоты, был вдвойне опасен, и это побуждало Ларса быть осторожным. Чтобы предугадать грядущие поступки подчиненного, нобиль должен был знать историю его жизни.

Однако скупые сведения о датчанине, полученные Ларсом от друга, не удовлетворили его пытливый ум. Шведу вспомнился последний разговор с Бродериксеном до его отплытия на большую землю.

- Берегись датчанина пуще сглаза, - наставлял младшего товарища Ральф, - не оставайся с ним, по возможности, наедине, а если придется остаться, не оборачиайся к нему спиной. Он хитер, как дьявол, и в мговение ока придумает для тебя смертельную каверзу...

Знаешь, как он убил моего отца? Старика охранял отряд конной гвардии, не подпускавший к нему никого во время проезда по улицам Стокгольма. Так это пиратское отродье решило напасть на него сверху.

Когда отец проезжал в носилках под праздничной аркой, выстроенной к Рождеству, негодяй спрыгнул с нее на крышу портшеза, проломил ее ногами и нанес моему старику смертельный удар ножом.

А когда за ним погналась стража, скрылся вместе с сообщниками в Стокгольмской клоаке!..

- Недурно придумано... – проронил, забыв на миг об этике, Ларс. - Но откуда тебе известно, что сей хитроумный план пришел на ум датчанину?

- От его приятелей, - криво усмехнулся Ральф, - у фон Велля в Стокгольме было двое подручных, братьев- близнецов, коих за уродство кликали Гмурами.

Покидая город, он расправился с братьями, дабы не оставлять свидетелей своих тайных дел. Один из них - Свен, умер на месте, другой - Эйнар, раненый мечом тевтонца, прожил еще два дня.

Как ты знаешь, имя Эйнар значит «счастливый», и отчасти оно себя оправдало. У этого служки Командора сердце в груди было расположено не слева, как у большинства людей, а справа, посему он не сразу погиб, пронзенный клинком.

Я уже шел по следу тевтонца и почти настиг его. Но кто-то предупредил фон Велля об опасности, и он вновь ускользнул от меня, оставив на прощание пару трупов. Правда, в одном из них, как оказалось, еще теплилась жизнь...

Мне пришлось немало потрудиться, приводя бедняка в чувства, но усилия не пропали даром. Желая отомстить фон Веллю за его вероломство, Гмур перед смертью поведал мне все...

- Что же он рассказал тебе о Харальде? – полюбопытствовал Ларс.

- О Харальде как раз он знал немного. Но вот что дивно: когда датчанин бросился к жене и сыну в дом, подожженный Гмурами по наказу фон Велля, на него рухнула балка.

После удара в голову он остался калекой и едва был в силах передвигаться без посторонней помощи. Следовало ожидать, что фон Велль убьет и его, но тевтонец сохранил ему жизнь и даже взял с собой...

Похоже, искалеченный датчанин по-прежнему оставался для него ценен...

«Что же в тебе такого особенного? – ломал голову Ларс, тщетно пытаясь разгадать загадку бывшего пирата. - Чем ты был так дорог фон Веллю?»

Харальд молчал, вслушиваясь в пение ветра. Он ни с кем не делился своими тайнами.

______________