Unknown

Пластмассовый мир победил, пролетариат перешёл к обороне, априори обречённой на провал, как в принципе всякая пассивность, если конечно, внимать заметкам авторитетных полководцев вроде Суворова. Хотя, однако, его ученику Кутузову удалось вдребезги разгромить французов только лишь, по хорошему счёту, грамотным отступлением… неважно. Так или иначе, мы живём в обществе, оказавшемся квинтэссенцией негативных тенденций последних абзацев: люди при нём грубо редуцированы к вращению вокруг своего кошелька, исключительно с двумя функциями: копить и расточать деньги в/из него, а диаметр указанного коловорота намертво привязан к их способности плясать под дудку рыночной конъюнктуры. Иные же мотивы для бытия, не проходящие сквозь её узкое горлышко, тщательно вымываются из сознания с помощью любых технологий, от подстерегающих на каждом шагу прозаичных бигбордов рекламы, воспитывающих нас в духе делёзовской машины желания, до интернета, истовой ноосферы из теорий Вернадского, насыщенного большей частью блеклыми бордийяровскими симулякрами. Итого, личность, отчуждённая на производстве, вдобавок утратившая контроль над потреблением, падает к объятьям абсолютной, подобно Матрице из культового фильма, иллюзии, в кому полного товарного фетишизма. Теперь, словами замечательного романа «Generation П» за авторством Пелевина, человек человеку не волк, не имиджмейкер, не дилер, не киллер и не эксклюзивный дистрибьютор, а всего-навсего «вау» – импульс, пробуждающий жажду абстрактной наживы, обуявшую социум переизбытка вещей да дефицита искренних чувств, обратившегося серою массою раздробленных, циничных, завистливых, озлобленных, действительно жалких людишек, интеллектуально скатывающихся к 451-му° по Фаренгейту, соответственно воспринимаемых капиталистами безликими циферками статистики. Их рост щедро стимулируется повальным завлечением граждан в ловушку долговой кабалы у проворачивающих гигантские махинации банковых контор, подтолкнувших неолиберализм к череде сбоев, увенчавшихся опрокинувшим чопорную систему острейшим кризисом 2008-го. Бросившиеся на осмотр искалеченной всяческие эксперты унисон зафиксировали множественные переломы, а по свету пополз тревожный шёпот про её кончину в близком будущем и скрупулёзно-осторожные книжки предрекающих перемены мыслителей, в частности, выдающееся исследование французского экономиста Пикетти о неравенстве. Ясно, что туда либо сюда, но те или иные метаморфозы неизбежны. Исходя из этого, я осмеливаюсь зайти дальше, поставить главный сейчас вопрос: где и когда грянет очевидно надвигающаяся буря? Думается мне, что ключ к верному ответу можно даже при беглом обзоре целиком обоснованно отыскать на раскинувшемся от Карпатских гор до берегов Охотского моря да от Кореи до Карелии просторе, точнее, его восточноевропейском хартленде, известном поле экспериментов – родине первой пролетарской революции.

Едва ли ещё в каком другом закутке мира споры о давно минувших эпизодах кипят с остервенением большим, чем на постсоветском пространстве, подцепившем острый вирус дефицита национальной идеи вкупе с синдромом неофита. Политика наших дней здесь сплошь опрокидывается в прошлое с целью волшебно почерпнуть оттуда смутные оправдания вместе с не менее сумрачным планом действий, и конечно, ради пополнения запаса престижа. Очень часто доктринёры заходят слишком далеко: прибегают, например, к помощи разных шулерских приёмов пресловутого удревнения, сочиняя фантастические в собственной смехотворности басни про этногенез окрестных племён, игнорирующие сухую науку. Она честно признаёт скудность наличных данных про архаичную эпоху, а возникновение изначального, святого трём нынешним братским народам государственного образования, неуклонно датирует IX-м столетием от РХ: тогда хозяйство восточных славян да, что немаловажно, их соседей, вполне дошло до уровня создания прибавочного продукта (излишки которого, кстати, принялись пускать в стяжательский оборот продаж), а созревшее к ранним классовым отношениям общество, ради наведения должного порядка, призвало править да владеть варяжскую семейку Рюриковичей с ватагой. Дружины викингов, этих знаменитых мореходов, предвосхитивших своими плаваниями и открытие Америки (они точно высаживались на Гренландию), и коммерческие выгоды флота (светоча буржуазных ценностей до внедрения железных дорог), попав на распутье Днепра с Волгой (именно купеческая конкуренция во многом предопределит соперничество Киева и Суздали при флегматичном богатстве Господина Великого Новгорода), мигом наладили тут механизм торговли-разбоя, а также крышу над речным транзитом да прилегающими территориями, со временем слившись с ними в обыкновенный феодальный конгломерат – Русь.