Unknown

– Вкратце обрисую ситуацию, – сказал Арсентий Филиппович. – Вижу, ты не в курсе последних событий. Барятинские обвинили нас в подлом убийстве члена семьи. Представляешь? Эти-то убийцы и обвиняют нас! Верх наглости! Разумеется, мы настаиваем на том, что Василий Барятинский повержен в честном бою, и что они сами должны ответить за совершенное ими злодеяние, факт которого они упорно отрицают. К сожалению, конфликт этот приобрёл такие масштабы, что вызвал интерес государя нашего, и он потребовал решить наш спор согласно давнему обычаю – в битве. Чтобы Господь рассудил, на чьей стороне правда. Я подумал, что ты, как непосредственный участник конфликта, будешь рад проучить убийц твоих родителей и выйти на поле брани против нашего общего врага.

– Это противоречит обычаю, – добавил «гусар», – но мы согласны сделать исключение. Так что будешь драться в наших рядах. В броне тебя никто не узнает.

– Это… большая честь, – снова произнёс я, обдумывая сказанное. – Конечно, я жажду мести. Но мои силы ничтожны по сравнению с чарами, которыми владеют воины рода.

– Не прибедняйся, – сказал Арсентий Филиппович. – Я знаю, на что ты способен. Ты в поединке убил витязя четвёртой ступени. Это что-то да значит. Будешь сражаться на левом крыле – там обычно дерутся самые слабые бойцы третьей-четвёртой ступени. Естественно, мы не отправим тебя с пустыми руками. Борис Вениаминович обучит тебя владению некоторыми артефактами: броня, оружие – всё это будет. Битва назначена на начало сентября, у тебя есть почти три недели, чтобы совершенствоваться в своих навыках.

– Счастлив служить роду, – произнёс я с лёгким поклоном. – Сделаю всё, что требуется.

– Иного ответа я и не ожидал, – улыбнулся Арсентий Филиппович. – Значит, решено: ты выйдешь на битву. Но есть у меня к тебе ещё вопрос. Во время вашей стычки с Барятинским одну из моих дружинниц ранили. Десятник Гаврила утверждает, что рана была очень серьёзная, и шансов выжить дружинница почти не имела. Но та медсестра, которая находилась в доме во время перестрелки, к утру излечила её. Ты знаешь эту девушку? Как у неё это получилось?

Вот этого-то я и боялся. Я надеялся, что про Таню давно забыли, но оказалось, нет. Вспомнили. А мне теперь надо её отмазывать:

– Я её знаю. Она была медсестрой в арзамасской больнице. Она очень талантлива, и я не удивлён, что она помогла Катрин. Вероятнее всего, ранение оказалось не столь опасно, как утверждает десятник. Он не сведущ в медицине, и вряд ли мог поставить точный диагноз. Если бы рана действительно была серьёзная, Катрин не выжила бы.

– Видишь ли, дело в том, что мой врач, который лечил Катрин, в медицине разбирается хорошо, и он согласен с десятником: рана была не совместима с жизнью, но несмотря на это, зажила очень быстро, что невозможно, если не допустить, что к ней приложил руку врачеватель. Не знаешь, как такое могло получиться?

– Мне это неведомо, – покачал я головой. – Девушка та – очень хорошая медсестра, но не более.

«Отмаза» не прокатила. Тут были свои спецы, которые слишком хорошо понимали, что к чему.

– Что ж, жаль. В любом случае, придётся пригласить ту медсестру на разговор.

– Позвольте попросить вас, Арсентий Филиппович, – произнёс я.

– Ну.

– Только одну вещь. Позвольте мне поехать за ней. Если я объясню ей, что к чему, вести не столь сильно напугают её.

– Напугают? – усмехнулся боярин. – Её приглашает великий род. Это – честь!

– Это так, и всё же я прошу позволения лично сообщить ей вести.

– Вы близко знакомы?

– Мы – хорошие друзья.

Арснентий Филиппович подумал немного.

– И ты точно ничего не знаешь о её способностях?

– К сожалению, об них мне ничего неизвестно.

– Что ж, позволяю. Ты должен уверить её, что бояться нечего. Если у неё действительно имеются способности, им нельзя пропадать в безвестности. В моём доме им найдётся применение.

– Я передам. Но не могут ли эти способности относиться к тёмным чарам? – осторожно спросил я.

– О, нет! Конечно же нет! Тёмные чары – совсем другое. Воскрешать мертвецов из могил и духов вызывать – это тёмные чары. Дар же, служащий помощи ближним, не может быть порождением Диавола, хоть многие, к сожалению, до сих пор этого не понимают. Завтра утром поедете вместе с Андреем. Ты с ним уже знаком. К обеду жду обратно, – затем глава рода обратился к моему наставнику. – Борис Вениаминович, освободи парня от всех занятий. Эти недели он должен посвятить развитию своего искусства и обучению работе с артефактами.

***

Когда Борис Вениаминович и Михаил ушли, Арсентий Филиппович снова остался наедине со своим братом, Дмитрием Филипповичем, который служил воеводой при покойном отце их, Филиппе Андреевиче, а теперь – при старшем брате.

По обычаю воеводой назначался один из сыновей главы рода, но сыновья Арсентия Филипповича не могли принять на себя такие обязанности: один ещё не достиг совершеннолетия, а другому лишь недавно исполнилось семнадцать, он учился в столице и не мог участвовать в делах рода. Так что до поры до времени должность воеводы оставалась за Дмитрием.