Unknown

* прим. переводчика: Книжку эту читать стоит, но с большой осторожностью. Неплохой её обзор есть у Сафронова (см. «Моя первая антисоветчина: Страна Изобилия»)

Кратко излагая в «Гардиане» основные тезисы своей книги, Спаффорд пишет:

«То было уже не революционное государство, каким его представляли, с повсеместными красными полотнами и пламенными речами в духе фильмов Эйзенштейна. Не сталинский Советский Союз, не страна массовой мобилизации, террора и тревожного тоталитарного исступления. Внезапно оказалось, что СССР — хмурая, но собранная страна, мирная и технологически развитая, с институтами и высотками, занятая всем тем же, чем и Запад, и, в то же время — грозящая справляться с этим лучше Запада. Из круговорота нашего мировоззрения выпал период самоуверенной, дерзкой и мощной зрелости этой страны».

Хрущёв был настолько уверен в растущем процветании своей страны, что предрекал опережение США в экономике к 1970, а к 1980 — достижение общества полного равенства, изобильного достатка и непрерывно падающей потребности в труде. Того, что обещал Маркс: с каждого по способности, каждому по потребности. Но мы все знаем, что ничего подобного не произошло. Так на чём же споткнулась советская экономика?

Экономист Алек Ноув, которого мы уже упоминали в этой книге, утверждает, что планирование неизбежно ведет к авторитаризму. Спаффорд, испытывающий больше симпатии этому периоду советской истории, не столь категоричен. Но он так же, как и Ноув, как и многие другие исследователи, приходит к выводу, что главная ошибка состояла в попытке выстроить экономику без учёта рыночных ценовых сигналов.

В одном из центральных эпизодов книги Спаффорда описывается поломка станка на линии производства вискозы, полусинтетического волокна, и трудности получения замены. Неожиданное происшествие требует пересмотра планов и расписаний станкостроительного завода, который выпускает такие станки, что влечёт за собой изменения в планах и расписании заводов, выпускающих детали для этих станков, и далее, по цепочке — поставщиков сырья для изготовления деталей. Происшествие расходится волнами по всей экономике, вызывая, по словам одного рецензента, «комбинаторный взрыв кошмарного масштаба». И этот случай даёт представление о том, что происходит в результате постоянных случайностей с каждым из миллиардов товаров в народном хозяйстве. Всё влияет на всё.

Возможно ли учесть все эти переменные? Если даже возможно, используя тысячи современнейших суперкомпьютеров с вычислительной мощностью начала 21-го века, собрать все показатели, то сможем ли мы их обсчитывать, постоянно проводя переоценку экономических индексов с ежедневным или ежесекундным шагом? При всём успехе со Спутником и выросшем производстве потребительских товаров длительного пользования, постоянно происходили срывы плана и выпуск регулярно не соответствовал потребительскому спросу*.

* прим.переводчика: Контрольные полномочия Госплана? Монетарная дисциплина? Артели и система промкооперации? Ой вэй! Если вы не будете мыть руки перед едой, то надо ли удивляться, что у вас дизентерия...

По мере роста экономики зависимость от информационных потоков только возрастала, структура планов усложнялась, отдельным агентам становилось всё тяжелее составлять планы и непрерывно согласовывать их между собой.

Хуже того: при Сталине в приоритете была тяжёлая промышленность с ограниченным ассортиментом продукции. В целом, плановая система эффективно решала крупномасштабные вопросы тяжёлой промышленности и, в частности добычи полезных ископаемых, металлургии, тяжёлого машиностроения или производства электроэнергии. Но как только народное хозяйство сосредоточилось на товарах широкого потребления, номенклатуры товаров мгновенно распухли, что повлекло скачкообразное усложнение мониторинга, оценки и согласования всех факторов производства. А вместе с этим выросла и вероятность ошибки.