Unknown

Бесполезные инвестиции и несостоятельные займы только росли по мере того, как неэффективные предприятия старались улучшить свое положение на рынке. Чтобы обслуживать эти обременительные долги, восстановленная управленческая вертикаль при помощи зачахшего аппарата самоуправления сделала то, что делает любой нормальный капиталистический управляющий: урезает заработную плату и условия труда. В страну вернулась безработица. И всё это накануне глобальных экономических кризисов и «нефтяных шоков» 1970-х годов.

Означает ли это, что в любой концепции справедливого общества нет места рыночному социализму или кооперативам? Это зависит от того, какие временные рамки мы рассматриваем. Давайте откажемся от рассмотрения рыночного социализма и демократического планирования в качестве соперников. Вместо этого, рассмотрим кооперативы и рыночный социализм (или его элементы) как переходные инструменты в движении к декоммерциализации производства и планированию, которые убеждают простых людей в их способности управлять предприятием без боссов. А, в конечном счёте, и всей экономикой.

Могут, впрочем, существовать отдельные товары или сектора, которые труднее декомерциализировать. Как мы видели в раннем Советском Союзе и маоистском Китае, в то время как большая часть тяжелой промышленности была относительно простой для декоммерциализации (по крайней мере такой же простой, как и в любом капиталистическом государстве: например, производство стали и угля в послевоенной Западной Европе), попытки сделать то же самое с сельским хозяйством* легли в основу того варварства, которым наиболее известны эти два режима: Голодомора и Большого скачка.

* прим. переводчика: Насколько нам известно, массовое производство зерна в СССР как раз и удалось наладить с помощью своего рода декоммерциализации, после чего массовые голодовки наконец-то прекратились. Если нужны примеры того, чем труднее управлять централизованно, то лучше рассмотреть другие товары: модную одежду, детские игрушки и подобные вещи, которые в сталинском СССР производились тогдашними артелями промкооперации — на наш взгляд, этот опыт не изучается совершенно незаслуженно.

Один из ключевых уроков* из истории «реально существовавшего социализма», то есть сталинского, маоистского или титоистского вариантов, заключается в том, что нам нужно сохранять открытость в отношении того, что работает, экспериментировать с различными экономическими практиками и не бояться перемены курса, отбрасывая старые гипотезы перед лицом новых фактов.

* прим. переводчика: Мы бы также отметили, что пример Югославии --- это ещё и хороший урок, что будет, если вы попытаетесь построить социализм, но при этом вообще откажетесь от экономического планирования.

Увы, рыночек снова не порешал.

Планирование на практике (снова)

Так что пошло не так в Советском Союзе? Роман Фрэнсиса Спаффорда «Страна изобилия» в значительной части посвящён Канторовичу и его тщетным попыткам продавить свой метод, которые он, по словам Спаффорда, не прекращал до самой смерти в 1986-м году, продолжая писать в Политбюро. Трудность была в том, чтобы от «в принципе» перейти к «на практике». Практический алгоритм, который Канторович предложил в приложении к своей работе 1960 года по данной теме, работал на бумаге, но только для задач ограниченного масштаба. Для решения более сложных задач Канторович рекомендовал приблизительную методику: схожие производственные процессы собирать в единый процесс и далее работать с ним.

В те годы в СССР, как и в США, подобные вычисления выполнялись в основном человеческими «компьютерами» (про них сняли фильм 2016 года «Скрытые фигуры» о женщинах-расчётчицах, обеспечивших ранние космические полеты НАСА). Хотя идеи Канторовича и воспринимались с пониманием, вычислительные мощности тех лет не позволяли подробное планирование для всей экономики — только для отдельных предприятий, максимум — отраслей*.