Unknown

Да уж, мать у Лики совсем не подарок, как и тетя, не проявившая ни грамма удивления, когда он выносил ее племянницу на руках из кабинета. Наоборот, посторонилась, пропуская его вперед с драгоценной ношей. Чудная семейка! Тем не менее как давно Жиральд не испытывал удовольствия держать в объятиях хрупкого ангела.

-Жиральд, где ты? Жиральд!

Он застыл, парализованный услышанным, не в силах двигаться. Снова показалось? Какими пытками испытывает его судьба, выдавая долгожданное желание за призрачную реальность.

-Жиральд, -сухие губы зашевелились быстрее, и мужчина внутренне напрягся, как струнка, пока отчаянный зов не повторился. -Жиральд, где же ты?

-Я...здесь.

Жиральд старался произносить два слова как можно спокойнее, сдерживая вибрирующую в голосе тревогу. Он неуверенно протянул пальцы, дотрагиваясь до горячего запястья, и Анжелика вцепилась железной хваткой в его руку. Если бы ее веки не были прикрыты, а сама она не находилась в таком состоянии, он мог поклясться, что она осознает происходящее. Она — та соломинка, удерживающая его на грани смерти, средоточие всего мира, единственно цель, к которой он двигался несмотря ни на что.

Он любил ее.

Растворялся в ней. Со всей страстью, на которую только была способна его израненная и мрачная душа. Самозабвенно и мучительно. Медленно и губительно.

Он болен ею. Давно и безнадежно. Неизлечимо. Навсегда.

Жиральд прекрасно знал, как называется то, что с ним творится. И не обманывался по поводу грядущих перемен. Она просила его уйти? Что же, он ушел. Никому не известно, чего стоило ему это решение. И как часто он ловил себя на мысли бросить все, забыть о ее желаниях и просто быть с ней.

Боль – пронзительная, вонзающая иглы горечи в сердце - стала его постоянной спутницей. Он не боялся ее, не жаловался, прятал за твердую стену молчания и работы, но, если бы его спросили, что такое настоящая боль, Жиральд описал бы это чувство в разных красках, не забыв ни об одной, даже самой незначительной, детали.

Его боль -это разлука…

Он бы никогда не потревожил Анжелику, будучи уверенным, что она, на самом деле, в безопасности и счастлива, но в лживом и подом мире, созданным Алексом Девуа, ей нет и не будет места.

Все могло сложиться иначе...

Счастье было так близко. Стоило поднять руку – и оно угодит прямо к нему, будто мяч.

Но он сам оттолкнул его от себя, и теперь оно казалось лишь миражом. От этого становилось противно и мерзко, и Жиральду с огромным трудом удавалось находить баланс на грани.

-Мне холодно, Жиральд, -в бреду неузнаваемым сиплым голосом прохрипела Анжелика, и мужчина в сотый раз проклял поспешное решение увезти ее с больницы. Согревая теплым дыханием холодные пальчики, Жиральд надеялся, что подозрительные хрипы не имеют никакого отношения к началу острой пневмонии. Она тяжело и надрывно дышала, наводя на него ужас.

-Анжелика, все будет хорошо, -многозначительно пообещал Жиральд, попытавшись встать и принести ей очередную порцию жаропонижающего, но мольба, сорвавшаяся с ее уст, остановила его:

-Я замерзла, Жиральд...Не бросай меня...Мне очень холодно…

В данный момент перед ним лежала не холодная и замкнутая Анжелика, плескающая ядом ненависти. Нет, в его постели находилась беззащитная и маленькая девочка, борющаяся с недугом, и он обязан помочь Лике.

Она уходила от него дальше и дальше, проваливаясь в бездну бреда. Нет, он не даст случиться беде. Не даст ей уйти. Не отпустит никогда.

Торопливо расстегнув мелкие пуговицы рубашки и сняв ненужную вещь гардероба, Жиральд откинул полог легкого покрывала, судорожно вздохнув, нырнул под одеяло. Облаченная в его шелковую влажную рубаху, Анжелика доверчиво потянулась к нему, положив подрагивающую ладонь на его грудь, почти наверное, не чувствуя, как гулко забилось сердце.

Любой мужчина после трех лет долгого отсутствия « приятных удовольствий со слабым полом» непременно бы отреагировал на мягкость округлых форм женщины, тем более любимой, однако Жиральда пронзило желание оберегать и греть Анжелику, мечтая забрать себе половину ее мучений.

Жаль, что у него не получится, а ведь именно он клялся когда -то делить с ней боль.

-Анжелика, я с тобой, -прошептал Жиральд и невольно изумился, ибо она перестала метаться, тихо засопев, уткнувшись кончиком носа в его плечо. -Если бы я мог всегда быть с тобой, любовь моя, если бы…

Словно недовольная его последней фразой, Анжелика что -то замычала, дернувшись, и Жиральд обвил ее тонкую талию, притянув к себе, наслаждаясь незабываемым, украденной у судьбы моментом, о котором он тоже будет вспоминать до последнего вздоха.

Впервые за столько лет сон одержал над ним вверх, и Жиральд прикрыл глаза, мысленно зарекаясь, что сразу же их откроет, прежде чем провалиться в царство Морфея, однако, прижившись к постепенно отогревающемуся родному телу, он не понял, как потерял способность противостоять забытому сну.

Какие -то легкость и умиротворенность охватили его, прося сдаться и вздремнуть, дабы набраться больше сил.