Unknown

Я начала очистку, и какой же это было роскошью – знать, что тебя не поджимает время. На Россыпи я, казалось, всегда бежала на какую-нибудь тренировку или еще куда-то. А здесь… здесь я могла просто отдыхать, позволив очищающим средствам омывать меня.

Наконец я заставила себя выйти из омывочной капсулы и снова надела браслет. Включила свет и достала из свертка просторную одежду, похожую на ту, что носили медики. На мой взгляд, она отлично подходила для любой работы и для сна тоже.

Я начала разбирать туалетные принадлежности, надеясь, что тех, кто следил за моими заказами, не удивило отсутствие в моем багаже своей собственной зубной пасты. Хоть я и советовалась с М-Ботом, прежде чем составлять заказ, выбор пасты меня изрядно позабавил. Когда мой значок перевел предупреждающую надпись на тюбике, оказалось, что там был приведен список рас этой галактики, для которых она могла быть ядовитой. Раньше мне бы и в голову не пришло, что управление огромной галактической империей может быть сопряжено с кучей таких странных проблем.

Когда я стала чистить зубы перед зеркалом, то обнаружила, что у пасты приятный мятный вкус, намного лучше, чем у той горькой дряни, которой мы пользовались дома. Вот что значило иметь развитую социальную инфраструктуру, а не перенацеливать древний биохимический комплекс на производство зубной пасты, как были вынуждены поступить мы.

Волосы у меня теперь были длиннее, чем я привыкла, и, к счастью, примерно той же длины, как у Аланик, – чуть ниже плеч. Раньше я стриглась коротко, отчасти потому, что терпеть не могла цвет своих волос. У героев Бабулиных историй волосы всегда были черные, как вороново крыло, или нежно-золотистые, как лен. Ну, может, иногда для разнообразия – огненно-рыжие. Но никогда – тускло-русые.

Теперь, с голограммой, они стали белыми. Я запустила в них пальцы. Иллюзия действительно была безупречной – перекрасилась каждая отдельная прядь. Когда я меняла выражение лица, лицо Аланик тоже менялось, и, потыкав кожу пальцем, я не ощутила никакой разницы, хотя и понимала, что черты лица у нас разные.

Единственное, чего у меня не было, – это костяных наростов под глазами и вдоль щек, как у Аланик. Они были чистейшей иллюзией, и, если я проводила по ним пальцем, голограмма искажалась. Но все-таки браслет работал достаточно хорошо, чтобы мои волосы при соприкосновении якобы скользили по этим выступам, а не проходили сквозь них.

Я смотрела на себя в зеркало – улыбалась, хмурилась, пыталась найти хоть какой-нибудь недостаток в том, что вижу, но иллюзия была превосходна. Я почти поверила, что это действительно я.

Неудивительно, что я стала думать об Аланик. Беспокоилась ли она, как спрятать волосы под шлем? Как относилась к тому, что я использую ее облик?

«Не доверяй их покою… их лжи…»

Я причесалась, вышла в коридор и спустилась в спальню.

– О! – сказал М-Бот. – Тебе будет интересно прочитать это. Только что пришел ответ от народа Аланик, присланный предположительно по закрытым каналам, которые не контролирует Верховенство.

– Ни секунды не сомневаюсь, что они все равно его читали, – сказала я. – Давай глянем, что там.

М-Бот вывел на дисплей сообщение, уже переведенное на английский. Это был стандартный ответ на наше столь же стандартное изложение событий. Тот факт, что они не обратились сразу к Верховенству, внушал надежду.

– А есть какой-нибудь зашифрованный текст? Вроде того, что отправили мы?

– Да, – сказал М-Бот. – Причем шифр весьма любопытный, он основан на количестве букв в каждом слове, выделенном в одномоментном сообщении на экране, с ключом в твоем значке. Взломать его без значка абсолютно невозможно. Думаю, это больше, чем тебе хотелось бы знать. Так или иначе, в нем написано только это: «Мы хотим поговорить с Аланик».

– Отправь им отчет о сегодняшних испытаниях, а отдельно зашифруй: «Она свяжется с вами, когда поправится. Сейчас я пытаюсь внедриться в Верховенство, изображая ее. Прошу вас не выдавать меня».

– Звучит вполне разумно, – сказал М-Бот. – Сейчас займусь.

Я кивнула и пошла к кровати. Немного сна мне действительно не помешало бы, но я не чувствовала усталости. Поэтому ложиться не стала, а устроилась в кресле возле окна, которое выходило на окаймленную небоскребами улицу Верховенства. Я смотрела на всех этих существ, что двигались внизу. Здесь жили миллионы, и у каждого была своя цель, своя работа. И все эти миллионы считали меня самым опасным созданием во всей галактике.

– М-Бот! – позвала я. – Ты можешь слышать этих прохожих внизу, на улице?

– Не уверен, – ответил он. – Э-э, это была ложь. Я слышу их всех. Ну и как тебе моя ложь?

– Постарайся не говорить, что ты соврал, сразу после того, как ты это сделал. Это портит все впечатление.

– Верно. Ну ладно. Тогда… Э-э, не уверен. – Он начал что-то бубнить.

– Ты не мог бы пока приостановить свои тренировки с ложью? Это немножко бесит.

– Спенса, – ответил он, – тебе и не должно нравиться, когда я вру. Ведь так? Как ты будешь узнавать, когда я вру, а когда нет?

Я вздохнула.